я так и знала


Узнать

@темы: эти ваши интернеты, жизнь моя - жестянка, а ну её в болото, няшечка, брутальная и убийственная няшечка

я тут решила посмотреть сериальчик... Легенда об искателе. это какой-то кошмар! нет, если бы я не читала книги, то может быть и прокатило бы, всё-таки драки красиво станцованны, пейзажи неплохи, но... Но! НО!!! переврали всё, что смогли, а что не смогли, то загримировали до неузнаваемости. И откуда у них там столько негров, особенно в замкнутой и отрезанной от всего Границей Вестляндии? Чувак, описанный, как обладатель светло-русых волос - негр. а уж зачем было делать персонажей ещё более тупыми, чем они есть, я вообще не понимаю. ужас-ужас!
но самый эпичный ляп - Книга Сочтённых Теней, и чем дольше я об этом думаю, тем сильнее мне интересно, как они будут выкручиваться. Кажется, придётся всё-таки досмотреть эту ересь до конца(
*даже чокнутые японские фильмы почему-то так не раздражают. на фоне этого безобразия "цельнометаллический якудза" и то кажется более вменяемым*

@темы: сериальчики, жизнь моя - жестянка, а ну её в болото, я шизею в этом зоопарке!

00.0 и 00.1, Глава 1, Глава 2, Глава 3, Глава 4, Глава 5, Глава 6, Глава 7, Глава 8, Глава 9, Глава 10, Глава 11, Глава 12, Глава 13

Глава 14. Изобретатель оружия

В июне начались дожди, и это окончательно испортило мне настроение. Большая часть меня была категорически против того, чтобы учиться летом, и распределение каникулярного времени в Японии я полагал откровенным извращением. В том году было проще, я, хоть и появился здесь вскоре после начала учебного года, но там мой учебный год тоже начался относительно недавно, поэтому внутреннего протеста не было, да и вообще, у меня в ту пору находились и другие поводы рвать волосы на голове. А сейчас учёба меня откровенно утомляла – для меня не было проблем с точными науками, или с химией и биологией, но даже эти предметы отнимали у меня слишком много времени, которое я мог бы потратить с большей пользой. Что уж говорить про японский язык, литературу и историю? Дико интересно, но мозг сворачивается в трубочку или норовит вытечь через уши. А тут ещё и вгоняющие в тоску дожди.

Влажность воздуха в Японии приближается к ста процентам, что поделать – субтропический климат, татами приходится менять два раза в год, а кухонные ножи, если за ними не следить, покрываются ржавчиной за несколько недель. Здесь любят использовать одноразовые вещи, потому, что это естественно – воспользоваться и выбросить. Так что я не был удивлён, когда узнал, что именно в Японии изобрели одноразовые платки – для того, чтобы протирать лезвие меча от крови, чтобы не пришлось слишком часто переполировывать. Можно, конечно, вытирать о хакаму, или рукав косоде – тот же Ямамото-старший постоянно вытирает свои разделочные ножи, зажимая лезвие локтевым сгибом, и в его исполнении это выглядит совершенно естественно, но всё же, на мой взгляд, не слишком гигиенично.

Я мечтал о каникулах, хотя бы ради того, чтобы выспаться, со мной такого со школы не случалось – в институте я уже мечтал о том, чтобы закрыть сессию, а каникулы были уже вторичны. И вот, я снова в школе и не высыпаюсь, как во времена подготовки к вступительным экзаменам в институт, хотя вместо многочасовых бдений в читальном зале местной библиотеки или полуночных развлечений с задачником у меня были тренировки, тренировки и ещё раз тренировки. Что совершенно не отменяло того, что мне надо было зубрить кандзи, прочитать вон тот толстенный роман и написать доклад о битве при Осаке. Но я же супергерой человек-студент, который может делать семь дел одновременно, так что у меня было преимущество, что, впрочем, совершенно не отменяло того, что тело моё к такому ритму жизни было всё ещё непригодно, а попытка использовать кофе в качестве энергетика встретила рьяное сопротивление Наны. Потрясающая логика – Реборну эспрессо можно, а мне нет!

Если бы не Гокудера, я бы наверняка послал бы всех далеко и надолго, вытащив из запасов пассивной лексики все те многоэтажные конструкции, которые и в прошлой жизни использовал только в самом крайнем случае. Хотя нет, в самом крайнем я предпочитал кастет, обрезок трубы или арматуру. Но я пока держался, потому, что Хаято держал меня. Своим энтузиазмом, с которым он бросался помогать мне с любой ерундой – он подбирал мне литературу для докладов, брал для меня в библиотеке нужные книги, чтобы мне не нужно было стоять в очереди, и распихивал по ним закладки в нужных местах, выписывал все даты из параграфа по истории, проверял мои уроки. Проще говоря, он стал совершенно незаменим, и это даже немного пугало. Мне приходилось напоминать ему, о том, что надо поесть, надо поспать, что, людям, вообще-то, и отдыхать надо, но я просто физически не мог уследить за всем сразу, так что был чертовски благодарен Ямамото, когда он присоединился к занимательной игре под названием «Заставь Гокудеру Хаято нормально покушать».

До конца триместра оставалось полтора месяца, когда я обнаружил у себя на столе приглашение на свадьбу Реборна и Бьянки. В первый момент я решил, что это дурная шутка. Нет, ну в самом деле – ей восемнадцать, а ему… Да, хороший вопрос, из числа тех, любой ответ на который поставит в тупик. В любом случае, со стороны это должно смотреться нелепо, и принимать участие в подобном фарсе у меня не было ни малейшего желания. Впрочем, подобные мелочи интересовали только меня – в назначенный час Гокудера с кислой миной повязал галстук, а Хару и Сасагава вырядились в коктейльные платья, так что мне не оставалось ничего другого, кроме как сделать морду кирпичом и тоже надеть костюм с тем самым позитивненьким галстуком, сшитым для меня Хару – если уж сходить с ума, то весело.

Бьянки в свадебном платье выглядела настолько великолепно, что у меня не осталось слов, только глухая тоска о том, что я никогда не увижу свою сестру в белом подвенечном, в накрахмаленных кружевах, с приколотой к волосам фатой, в атласных перчатках до локтей. Это оказалось неожиданно больно, хотя я раньше никогда не думал о чём-то подобном. Настюха из тех девушек, которых легче представить в армейской форме, чем в свадебном уборе. Её единственное платье, которое с натягом может именоваться «вечерним» было куплено к выпускному, с расчётом, что его можно будет использовать и для других целей. Один раз он его надевала на свадьбу брата своего тогдашнего парня, другой – для похода в театр. Красное с чёрным, с неровным, будто «рваным» подолом и с открытыми плечами. Должно быть, что-то подобное неплохо смотрелось бы на Бьянки или Хару, но никак не на Сасагаве – слишком ярко и контрастно. Я попытался представить сестру на месте Бьянки, но у меня никак не получалось – Настюха не стала бы оставлять волосы распущенными, она непременно надела бы кружевные митенки, а не белый атлас, выбрала бы другие цветы для букета... Но я никогда этого не увижу. До сегодняшнего дня я и не знал, что настолько сентиментален.

Девушки что-то говорили об «Июньской невесте» – это мол, хорошая примета, выходить замуж в июне, запомнить, что ли, вдруг пригодится? Мне ведь тоже придётся жениться, причём скорее рано, чем поздно, так что ни одна хорошая примета не будет лишней. Потом дамы переключились на какие-то совсем уж женские вещи, и я решил зайти к Реборну, то ли поздравить, то ли выразить соболезнования.

Первое, о чём я подумал, увидев Реборна, это: «Я сразу должен был понять, что в этой истории ничего не может быть так просто». Всё дело в том, что то, что сейчас сидело в кресле в свадебном костюме, с белой гвоздикой в петлице и с тщательно прилизанными гелем волосами, Реборном не было. Сходство было практически идеальным – я не видел ни одного отличия, что совершенно не мешало мне знать, что это – не только не мой репетитор, это вообще не живое.

— Ну и где же настоящий Реборн? — спросил я у подделки, сложив руки на груди.

— Сбежал, — весело заявил Каваллоне, вынырнувший из-за диванной спинки. Он помахал мне пультом дистанционного управления в знак приветствия и улыбнулся. Его манера вести себя, как маленький ребёнок, в духе: «Ну я же такой хороший, разве можно на меня обижаться?» всё ещё была при нём, но сегодня она казалась мне несколько утрированной. С другой стороны, его вполне можно было понять, в такой-то ситуации.

Оказалось, что ещё сегодня утром Реборн и знать не знал ни о какой свадьбе, тогда как Бьянки ещё вчера организовала банкет, разослала приглашения и во всю подгоняла по фигуре свадебное платье. Бьянки была милейшей девушкой, красивой, умной и энергичной, но это не значит, что у неё не было недостатков. В частности, она отличалась тем, что вбив себе что-то в голову, не отступала до тех пор, пока не получала желаемое. Справедливости ради надо заметить, что Хаято такой же, а также, что это не всегда плохо, но в данном конкретном случае… Самое главное, я никак не мог понять, почему в качестве объекта приложения своей неуёмной энергии Бьянки выбрала именно Реборна, ведь она никак не могла видеть его до проклятья!

Я сломал мозг, но таки вытащил из архива всю информацию об Аркобалено, которая там была, и получилось у меня, что мой репетитор и его приятели пребывают в таком состоянии уже лет двадцать, а то и все двадцать пять. Догадку я основывал на внешности Арии Джильо Неро и факте беременности Люче непосредственно перед преображением, а значит возраст Арии и есть время, прошедшее с активации проклятья. Определять «на глазок» возраст анимешных персонажей занятие неблагодарное, но ведь есть ещё и Юни, которой через десять с половиной лет будет примерно четырнадцать, а значит сейчас ей никак не меньше трёх. Так что единственная здравая причина столь активного интереса – Бьянки знает, что проклятие скоро будет снято. Возможно, есть какой-то фиксированный временной лимит или что-то подобное, но девушка вела осаду основательно и загодя.

— И как мы будем выкручиваться? — поинтересовался я, присаживаясь на диван рядом с куклой.

— Ну ты же знаешь Бьянки, — пожал плечами Дино. — Если она просечёт, что Реборн не настоящий… Кстати, а ты как понял, что это робот?

— Я просто это вижу, — постучал себя по виску я. — А что касается реакции Бьянки… она сестра Хаято, и этого уже достаточно, чтобы я мог вообразить себе масштаб ожидающей нас катастрофы.

— Ты как-то слишком пессимистично настроен, — отмахнулся Каваллоне. — Слава богу, у неё нет Гипер-интуиции Вонголы, а значит, наши шансы весьма велики. Эта кукла сделана прекрасно, так что нам не о чем беспокоиться. Я всё утро учился ей управлять, это оказалось почти то же самое, что с радиоуправляемыми моделями. Никаких проблем, не трать нервы понапрасну. В нашей работе очень важно уметь абстрагироваться от ситуации и не переживать о том, на что мы не можем повлиять.

В его словах было рациональное зерно, но я всё равно был абсолютно уверен, что эта история добром не кончится, впрочем, как и всё что со мной происходило за последний год.

В ресторане, банкетный зал которого арендовала Бьянки, собралось довольно много народу, в том числе и знакомых мне лиц. Если Хару и Сасагаву я уже сегодня видел и отметил их довольно миленькие платья, то лицезрение Ямамото, кое-как запихнувшегося в костюм, но одевшего при этом рубашку в клеточку, а галстук в полосочку, едва не пробило меня на смех. Даже Рёхей оделся нормально, если не принимать во внимание то, что он постоянно норовил избавиться от галстука, хотя, ему, скорее всего, помогла сестра. Гокудера закрасил тёмные очки изнутри чёрной краской, чтобы они были полностью непроницаемы, и теперь аккуратно ковырялся вилкой в салате, глядя на тарелку в узкую щёлку под очками. Сам факт свадьбы его сестры его, кажется, совершенно не волновал, а вот возможность пообедать привычными блюдами, без надоевшего ему липкого риса, не могла не радовать.

Всё шло по плану ровно до того момента, как Бьянки решила, что пришла пора пить шампанское и целоваться. В этот момент я подумал, что вполне бы мог написать книгу под названием «Фейспалм – как стиль жизни», большую, с картинками и примерами. И отвести там целую главу данному конкретному случаю, рассказав о том, как двадцатидвухлетний босс мафиозной семьи не подумал о том, что жених с невестой на свадьбе должны целоваться. А целоваться с роботом, в которого предварительно залили шампанское, то ещё удовольствие, судя по лицу Бьянки. Более-менее спасло ситуацию то, что кто-то опрокинул ей на платье свой фужер, и девушка помчалась переодеваться и обдумывать произошедшее, ну а мы с Дино под тем же предлогом увели робота в отдельную комнату и принялись сушить его феном, пока в нём ничего не закоротило. И тут-то мы поняли, что Гипер-интуиция – не единственный способ понять, что происходит: в комнату «жениха» заявился Хаято, который, пусть ничего не видел, зато всё прекрасно слышал, особенно щёлкающего пультом Дино, сидящего за соседним с нами столиком практически впритык. Да и мотор самого робота он как-то умудрился вычленить среди всеобщего шума и гама. Сначала я думал, что он на нас обидится за такую подставу, всё-таки Бьянки его сестра, как бы он к ней не относился, но реальность не оправдала моих ожиданий – Хаято решил, что это весёлая шутка, да ещё идеально точно предположил, что эту свадьбу его сестра сама себе придумала. Более того, он рвался нам помочь, но мне, пусть и с большим трудом, но удалось его убедить в том, что для того, чтобы управлять роботом, надо на него смотреть, а значит и смотреть на Бьянки, которая вечно вертится вокруг него.

Но если я думал, что на этом проблемы закончатся, то я глубоко заблуждался: следующим претендентом на пульт управления оказался Ламбо, решивший, что мы прячем от него новую игрушку. В принципе, он был абсолютно прав, но это совершенно ничего не меняло и никак не способствовало исполнению его желаний. Ребёнок на нас обиделся и затаил обиду, но я надеялся, что как-нибудь разберусь с ним позже, например отдам ему блюдо с виноградом в единоличное пользование.

Следующим этапом мероприятия оказалось разрезание торта, собственноручно приготовленного невестой по такому случаю. Выглядело это произведение кулинарного искусства воистину монументально и было способно насмерть поразить неокрепшие умы, и не только их. Есть это чудо, конечно, было можно, но только в том случае, если вы предпочитаете свести счёты с жизнью столь экзотическим способом. Я, например, хотел жить долго и счастливо, а значит, тортик сей был мне противопоказан, как и любая другая стряпня Бьянки. Гокудера же, услышав про торт, отчаянно позеленел, даже не смотря на то, что не видел ни его, ни сестру, и даже отодвинул от себя тарелку с запечённым мясом. Я уже всерьёз подумывал закупиться пособиями по психологии и психиатрии, чтобы понять, что делать с этой детской травмой, потому что оставлять всё так было нельзя.

Во всём зале погасили свет, и Бьянки с Реборном на руках и свечой принялась зажигать свечи на каждом столе, выглядело это красиво и романтично, но ровно до тех пор, пока не выяснилось сразу нескольких вещей. Во-первых, Дино плохо видит в темноте, а нажимать кнопки пульта на ощупь по памяти он мог бы только в присутствии своих подчинённых, которых он не видел, потому что слишком темно. Во-вторых, как-раз таки Ламбо в темноте видит вполне неплохо, по крайней мере, ему вполне хватило способностей выбить из рук Дино пульт управления и начать активно нажимать разные кнопочки. Ну и в-третьих, Хаято, раз уж всё равно ничего не видно, снял свои усовершенствованные очки. И вот в этот-то чудесный момент, к нашему столу подошли «молодожёны». Света от свечи в руках Бьянки оказалось достаточно для того, чтобы Гокудера, вознамерившийся всё-таки расправиться с отбивной, рухнул на пол, скорчившись от боли и потянул за собой скатерть, так что его равномерно присыпало посудой и едой. Из-за конвульсивных подёргиваний «Реборна», свеча выпала из рук девушки и подпалила пропитавшуюся выпивкой скатерть, и я банально не смотрел, что именно происходило дальше, поскольку был слишком занят, вытаскивая Хаято из-под этого креативного натюрморта. Вот уж воистину «мёртвая природа» во всей своей сомнительной красе.

Как потом выяснилось, Бьянки предпочитала верить в людей, по крайней мере, в Реборна, и после первого конфуза, когда вместо поцелуя робот выплюнул в неё шампанское, заботливо влитое ему вовнутрь, девушка смогла себя убедить, что всё в порядке. Но после того, что вытворяла эта кукла под управлением Ламбо, заставить себя поверить, что это Реборн, она не смогла. И кончилась бы эта вечеринка весьма сомнительно для всех гостей, если бы в этот самый момент не зажёгся свет и не появился настоящий Реборн. Он мило улыбнулся, извинился за опоздание, посетовал на то, что его глупые ученики не в состоянии справиться с ерундовой задачей и вытащил из кармана обручальное кольцо, в поисках которого, собственно, он и провёл весть день.

Вечером Реборн так и не появился у меня, и всё что я мог, это не думать о том, как проходит их с Бьянки первая брачная ночь. Что-то вроде «не думай о жёлтой обезьяне», так что для того, чтобы мне не снились эротические кошмары, я буквально провалился в хранилище. Дождь там, учёба, летняя жара или свадьба моего репетитора – ничего из этого не отменяет того, что меня ждут проблемы, а я точно хочу знать, что к ним готов.

***

Японская школа – это такое особенное место, где могут учится самые странные типы и где может произойти что угодно. Японские школьники могут пилотировать гигантских человекоподобных роботов, подрабатывать богами смерти на полставки, быть правителями государств в других измерениях, воспитывать будущих тёмных властелинов, или сами быть этими властелинами, они могут быть профессиональными военными, своей меланхолией они могут разрушить мир, они могут убивать людей из научного интереса, или нести свет во имя великого бобра. Так что я, пребывающий в чужом теле после смерти и собирающийся возглавить итальянский мафиозный клан, не так уж выпадал из этой картины. Проблема в том, что и учителя тоже встречаются всякие, и видимо это объясняет все те нелепые задания, которые нам задают с завидной периодичностью.

Сначала были стихи, потом творческое задание о родном крае, теперь же от нас требовалось сочинение о детских мечтах. Вот интересно, что было бы, если бы я написал всё как есть? О том, что в пять лет я мечтал, что мама выйдет замуж и у нас с сеструхой наконец-то появится папа, что в десять я мечтал о том, что стану известным авиаконструктором, а в пятнадцать, о том, что заработаю кучу денег и маме не нужно будет больше работать на трёх работах только для того, чтобы мы не сдохли с голода? Куда-то ещё надо засунуть мечту о ядерном ударе по США, но мы же в Японии, про это написать можно, здесь меня вполне поймут.

Но написать подобное ещё полбеды, хуже было то, что ко мне с этим пристала Сасагава, более того, она заявила, что возьмёт свои старые сочинения на эту тему и придёт ко мне домой, чтобы написать эту работу вместе. Я даже не успел ей возразить, как она убежала! Хаято проводил её странным взглядом, фыркнул и сунул в рот сигарету, что он думает по этому поводу, было совершенно ясно без слов.

— О, так это невеста будущего босса? — раздался позади незнакомый голос, заставивший меня отскочить в сторону и приготовиться к атаке, но это оказалось несколько излишне. Сзади обнаружился невысокий, даже ниже меня, полноватый мужчина с зализанными тёмными волосами, разделёнными ровным пробором и круглыми глазами чуть навыкате. Восседал этот тип в странного вида транспортном средстве на воздушной подушке, таком же округлом, как и его румяное лицо.

— Добрый день, Дечимо, меня зовут Джаннини, я специализируюсь на изобретении оружия! — гордо провозгласил он. Он был весь такой позитивный и радостный, что было дико представить его изобретателем орудий убийства, скорее уж его можно было вообразить мастером фейерверков или детских игрушек, но мне пришлось напомнить себе, что внешность часто бывает обманчива, достаточно посмотреть в зеркало.

— Так ты сын Джуани? — спросил обнаружившийся на заборе Реборн. Когда он успел туда забраться, я опять не увидел, что ещё раз напомнило мне о том, что пора бы начать работать над внимательностью.

— Добрый день, синьор Реборн, — вежливо поздоровался вновь прибывший. — Спасибо за заботу о моём отце.

— Нечасто мастера оружия покидают штаб-квартиру, — задумчиво протянул репетитор, так и не озаботившийся поздороваться даже своим фирменным «чаос». Надо полагать, что этой фразой он намекал на некие обстоятельства, но я был немного не в курсе.

— Да, но мне было велено заняться модификацией оружия тех членов Семьи, кто находится за границей – и вот я здесь! — всплеснул он короткими толстенькими ручками. Глядя на него я всё больше сомневался в том, что из этой идеи выйдет что-нибудь путное, хотя тот же Гокудера уже давно что-то бормотал себе под нос, о том, как здорово было бы усовершенствовать его динамит и про то, что Джуани Джанинни – весьма широко известен в узких кругах.

Что можно совершенствовать во взрывчатке? Заменить динамит на С-4 или тротил? Усовершенствовать конструкцию взрывателя? Я понимаю, если бы речь шла о радиоуправляемых бомбах, или бомбах с часовым механизмом, но учитывая, что Хаято пользуется буровыми шашками… Впрочем, я же не специалист.

Реборн и Джаннини обсуждали причины появления последнего в тихом Намимори, и эти самые причины мне решительно не нравились – участившиеся покушения вполне могли коснуться и меня, а надеяться на какую-то оптико-камуфляжную новинку я не собирался, тем более, что я не имею ни малейшей возможности пользоваться чем-то подобным постоянно – та самая загадочная японская школа требовала от меня постоянного присутствия, а значит я подставлял и себя, и других учеников, но какой-либо гениальной идеи, как этого всего избежать, ко мне пока так и не пришло.

Пока мы с Хаято мирно обедали на кухне, выслушивая очередную порцию маминых советов о правильном питании и здоровом образе жизни, наверху, в нашей с Реборном комнате, что-то громыхало. Я, конечно, догадывался, что нормально заняться уроками у нас сегодня не выйдет, но что вся комната окажется загромождена таким количеством оружия, я даже не представлял. Несколько подозрительных ящиков всегда стояли рядом с тахтой Реборна, периодически он доставал оттуда что-нибудь смертоубийственное, но я никогда не думал, что если развесить всё это богатство по стенам, вид окажется столь впечатляющим. Впрочем, стен на весь арсенал не хватило, так что пришлось задействовать и потолок. Я уже готов был заявить что-то вроде: «Что угодно, но только не в моей комнате!», как Гокудера принялся опустошать свои бездонные карманы. Кажется, мне придётся смириться с необходимостью сделать ремонт, что ж, это отличный повод заменить перепачканный кровью ковёр, пока эти подозрительные пятна, спрятанные под шкафом, не обнаружила Нана. Из любой ситуации нужно извлекать пользу, эта – не исключение.

Реборн благодушно созерцал все эти стреляющие, взрывающиеся, колющие, режущие и бьющие штуки, удобно усевшись на подоконнике, и наставлял меня на путь истинный.

— Семейство Джаннини уже несколько поколений работает на Вонголу, причём именно в качестве специалистов по вооружению. Можно сказать, что это их фамильная способность, вроде Гипер-интуиции Вонголы, или моей врождённой меткости.

— Ох, ну что вы, синьор Реборн, — всплеснул руками гость. — Мне ещё очень далеко до моего отца!

Только после этих его слов до меня дошло, что он ещё очень молод, вряд ли старше двадцати, но из-за причёски, костюма и своего странного средства передвижения Джаннини кажется старше своих лет. Ну что тут ещё можно сказать – в нашем дурдоме прибавление. Помимо киллеров всех сортов тут теперь и оружейник появился, чтобы у бедных убийц в самый не подходящий момент, не дай Ками, не закончились орудия труда. Логично? Вполне, особенно на фоне всего прочего, что здесь имеет место быть. Правда, для полноты картины, сюда заявился ещё и Ламбо со своей знаменитой базукой наперевес. Что в ней можно «улучшить», я не знал, разве что время действия, но вот Джаннини явно не откажется покопаться в этом агрегате. Зрелище должно было быть весьма любопытным, но именно в этот момент раздался звонок в дверь.

Мама, накормив нас обедом, посчитала, что на этом её родительские обязанности на сегодня окончены и, прихватив толстую книжку для записи рецептов, отправилась к кому-то из своих подруг, так что идти открывать пришлось мне. И только увидев приторно-радостную физиономию Сасагавы, я понял, что крупно влип. И надо же ей было додуматься, что это чёртово сочинение мы должны писать вместе!

— Привет! — ослепительно улыбнулась девушка и тут же удивлённо покосилась в сторону лестницы на второй этаж, потому что там что-то грохнуло.

— Давай позанимаемся на кухне? — натянуто улыбнулся я. — Заодно можно выпить чаю…

К этой идее она отнеслась с энтузиазмом, так что я предложил ей присесть, поставил чайник и пошёл наверх за тетрадями. Хотел было предложить спуститься и Хаято, но он был так увлечён разговором о взрывчатых веществах, что я решил его не отвлекать, хотя оставаться с Сасагавой наедине у меня не было ни малейшего желания, особенно после того, как она попросила меня озвучить своё старое сочинение. Единственное на эту тему, что я нашёл, Тсуна написал ещё во втором классе младшей школы, лет эдак в восемь. Кривоватые закорючки хираганы поведали всем желающим грустное: «Моё прозвище – Бесполезный Тсуна, но мама говорит, что люди меняются, и я ей верю. Когда я вырасту, то хочу стать гигантским роботом…». Я вздохнул и подумал, что желание стать кем-то сильным, но не испытывающим эмоций – очень показательно, вполне можно порассуждать на эту тему, но меня отвлёк чей-то подозрительный всхлип. На лестнице стоял Гокудера и старательно утирал лицо рукавом.

— Это так трогательно, — снова всхлипнул он. — Хотеть стать гигантским…

Выглядело это откровенно дико – уж кто-кто, но Хаято никогда не выглядел сентиментальным, да и по-настоящему ничего трогательного в этой истории не было – грустное, да, а вот трогательное… Сасагава удивлённо уставилась на это явление Гокудеры народу и, судя по тому, как она надулась, не очень-то она была рада его видеть.

— Я думал, что ты там ещё занят, — сказал я, решив проигнорировать его странную реакцию. Он, судя по всему, тоже решил сделать вид, что ничего не было.

— Уже нет! — радостно заявил он. — Я хотел показать вам своё усовершенствованное оружие!

Мне оставалось только покачать головой. Быстро же они справились, я этого как-то не ожидал, но тем лучше – сейчас испытаем новинку на заднем дворе и можем приняться за уроки. Тогда у меня, может быть, ещё останется свободное время перед вечерней тренировкой. Оставив Сасагаву на кухне, мы вышли из дома, по здравому размышлению я решил, что этой лужайке уже ничего не страшно, так что испытания вполне можно начать.

Я ожидал чего угодно – увеличения мощности взрыва за счёт иного состава, увеличение поражающей способности из-за какой-нибудь начинки, вроде битого стекла, гнутых гвоздей и чего-то подобного. Приседая за подоконником, я не ожидал только одного – конфетти и серпантина. Сасагава радостно хлопала в ладоши и говорила, что и не знала, что мы уже начали готовиться к фестивалю, а Хаято сначала покраснел, потом побледнел, затем сжал кулаки и с рычанием понёсся наверх по лестнице. Суда по всему, Джаннини сейчас будут бить и, зная Хаято, скорее всего ещё и ногами. Я задумчиво поскрёб в затылке, пытаясь решить, стоит ли спасать незадачливого экспериментатора, или ну его нафиг?

С одной стороны он вполне себе милый тип, с другой – демонстративно подрывает нашу обороноспособность. Хорошо хоть я никаким оружием толком не пользуюсь, и ничего не дал ему совершенствовать. Берета преспокойно лежала в моей школьной сумке, так что добраться до неё своими золотыми ручками этот тип не должен был, и на том спасибо. На лестнице Гокудера разминулся с Реборном и я понял, что хотя бы к одному пистолету этот мастер уже успел приложить свои силы. Надежды, на то, что ситуация с динамитом всего лишь случайность, я не питал, но посмотреть на репетитора, убивающего не меня скорее хотел, чем нет.

— Посмотрим, на что способна усовершенствованная Пуля Возрождения, — ехидно ухмыльнулся Реборн. Когда же эта самая пуля просто выпала из дула и покатилась по полу, ухмылялся уже я. Пуля в лоб, это вообще-то больно, но сейчас, глядя на растерянное выражение лица аркобалено, чуть ли не впервые выглядевшего именно что ребёнком, я почувствовал, что отомщён, хотя бы частично.

Я спокойно заварил чаю, послушал детское сочинение Сасагавы, в котором она писала, что никак не может выбрать, кем она хочет стать – балериной, или полицейским. Второе меня довольно повеселило, я даже чуть было не спросил, в каком отделе она хотела бы работать, уж случайно не по борьбе ли с бандитизмом? А то мало ли, встретимся на допросе… Я представил себе эту сцену – мнущаяся и краснеющая Сасагава судорожно пытается выдавить из себя, что я арестован и подозреваюсь в организации преступной группировки. Вот Хару, трясущую меня за грудки и вопящую «Кто твои сообщники?!», я вполне мог вообразить, но не Сасагаву. Она тут же подтвердила мои мысли, сказав, что всё это взяла из какого-то фильма, а сама она пока ничего такого не решила и в этот раз тоже не очень представляет, что ей писать, может про семью и детей? Пришлось с ней согласиться и подтвердить, что да, семья и дети – одна из самых лучших тем для девушек, но тут она начала говорить, что это слишком банально. Выслушивать всё это у меня не было особого желания, пришлось предложить ей идею с открытием кондитерской. Воодушевлённая девушка тут же начала строчить своё сочинение, а я решил поняться наверх, а то там всё как-то подозрительно притихло.

Побитая рожа Джаннини, бормотавшего, что он предупреждал, что до отца ему ещё далеко, меня не удивила, равно как мрачный Хаято и источающий сарказм Реборн. А вот всхлипывающий Ламбо был не столь ожидаем, хотя тоже не удивил. Странно было другое – когда он, по своему обыкновению, воспользовался Базукой у него ничего не вышло. Вот уж воистину – мастер-ломастер! Испортить такую полезную вещь! И как мы теперь попадём в будущее без Десятилетней Базуки? Или здесь этого не будет и мне не придётся валяться в собственном гробу? Если так, то хоть одна хорошая новость.

— Чтоб я ещё раз позволил кому-то прикоснуться к своему динамиту! — возмущённо заявил Хаято, но что-то в его голосе показалось мне странным, не было привычной хрипотцы, да и раздавался он откуда-то снизу. Посмотрев в его сторону, я чуть было не упал. Что ж, теперь понятно, что случилось с базукой – теперь она работает не вперёд, а назад, причём действует только на тело. Трёхлетний Хаято был милым, насколько вообще могут быть милыми дети. Я не испытывал лютой неприязни к маленьким детям, как Ханна, но и не страдал от приступов умиления, как Хару или Сасагава. Дети и дети, что тут ещё сказать? Реборна я ребёнком не воспринимал, а Ламбо был докучливым сопляком, не более того. А вот Хаято действительно был милым, особенно когда начал на меня пялиться и говорить что-то про ауру.

Судя по всему, он даже не понял, что с ним приключилось и, что самое неприятное, собрался идти домой и приводить своё оружие в порядок. Увидевшая его Сасагава решила, что он свой собственный младший брат, а я не выдержал и всё-таки взял его на руки. В этом было что-то необъяснимо правильное – он всегда помогал мне, а значит, и я должен помогать ему. Пока как-то не было особой возможности, но сейчас именно я должен был позаботиться о нём, пока всё не придёт в норму.

— Джудайме, вы такой сильный! — восхитился Гокудера, а потом почему-то нахмурился и уставился в окно за моей спиной. — А что это за странные парни на фонарном столбе?

Я обернулся, но никого не увидел. Это меня сильно напрягло – неужели проклятая базука ещё и на мозги влияет? Что это – галлюцинации, искажения восприятия или ещё что?

— Там только воробьи, — с улыбкой сказала Сасагава. — Это такие маленькие птички…

— Я что, по-твоему, не знаю как воробьи выглядят?! — тут же возмутился Гокудера. — Там два мужика в каких-то стрёмных костюмах!

Я поудобнее перехватил Хаято, чтобы он случайно не упал на пол от своих размахиваний руками и снова посмотрел в окно, неприятное чувство, что-то вроде колючей щекотки и тяжести в затылке, заставило меня призадуматься. Может ли оказаться, что Хаято действительно видит то, что не видят другие? Запросто. Может ли оказаться то, что видит только он существующим? В этом я уже не был так уверен, но странные ощущения, похожие на предупреждения Гипер-интуиции, были серьёзным аргументом в пользу этой версии. Мне тут же вспомнились слова Реборна: «Так ты прибыл из-за участившихся покушений?», и ещё они тогда упомянули какой-то оптический камуфляж…

— И как они выглядят? — спросил я у Хаято, и он тут же перестал дёргаться.

— Один низкий и полноватый, другой – тощий и длинный, — тут же принялся докладывать он. — Оба в масках, костюмы в обтяжку, как будто отсвечивают, куча каких-то датчиков, а на перчатках и обуви присоски. Не знаю, есть ли у них оружие, но ничего похожего на снайперскую винтовку я не вижу.

Новости меня не порадовали.

— Значит, всё-таки оптический камуфляж… – пробормотал я. Врать Хаято было не зачем, да и не чувствовал я ничего подобного – он было совершенно уверен в том, что видит именно то, что сейчас описал. Подобная тяжесть в затылке обычно означала, что в меня кто-то целится, но сейчас у них не было ничего огнестрельного, это было странно.

— А давайте я их взорву! — снова начал размахивать руками Хаято.

— Но ведь твой динамит… — попытался отговорить его я, но он и не думал меня слушать.

— Тогда я просто изобью их! Какого они тут пялятся в окно вашего дома, а?

Пока я придумывал, как бы сказать ему, что Базука превратила его в ребёнка, к нам заявился ещё один гость. Оказывается, Ямамото попытался написать сочинение, не придумал ничего и решил прийти ко мне, чтобы написать его вместе. Да уж, представляю себе сочинение Ямамото: «Раньше я мечтал стать профессиональным бейсболистом, но у меня это вряд ли получится, потому что я член мафиозного клана, у меня есть меч и теперь я мечтаю сокрушить как можно больше врагов, ха-ха!». Гокудера же всё никак не мог успокоиться и увидев приятеля, заявил:

— Если у тебя так много свободного времени, то пойдём избавимся от этих типов!

Ну что ж, уже прогресс, Хаято готов принять помощь Ямамото в таком ответственном деле, как спасение моей тушки от неведомой опасности, более того, сам его об этом попросил, пусть и в такой манере. Я могу гордиться своими педагогическими навыками!

— О, привет Гокудера! — совершенно спокойно улыбнулся Ямамото, как будто его одноклассники каждый день превращаются в детей. Хотя, если учесть, что Ламбо регулярно становится взрослым и все считают, что это нормально… Хотя, вот Сасагава смотрела на нас, как… ну, не то что бы на идиотов, но близко к тому. Но что я никак не мог понять, это почему Хаято до сих пор не понял, что стал маленьким? Хотя сейчас, посматривая на Сасагаву и Ямамото, он кажется, начал что-то понимать.

Пока все переругивались, пока Сасагава искала на маминой кухне чашки, чтобы налить всем чаю, пока Хаято ощупывал себя и вопил, что убьёт Джаннини и Ламбо, за то, что они с ним сделали, прошло довольно много времени. Но, что самое поганое, колючая щекотка всё усиливалась.

— Когда это они успели! — вдруг закричал Хаято, тыкая пальцем в потолок. Судя по всему, те типы с присосками могут лазить не только по столбам, но как быть, если никто, кроме Гокудеры их не видит? — А ну уберите свои руки!

Про то, что его динамит не в порядке, он даже не вспомнил, так что теперь, помимо уборки-ремонта моей комнаты, придётся приводить в порядок гостиную, что не может меня не печалить. Хаято метался по комнате, хватался за голову и истерил, а потом вдруг как-то резко успокоился и совершенно не к месту попросил Ямамото научить его играть в бейсбол. Первой моей реакцией на такое заявление было желание пощупать ему лоб на предмет повышенной температуры, но тут до меня дошло, что он хотел сделать. Хаято просто гений! Ямамото же не в состоянии контролировать силу подачи, и кидать будет со скоростью профи, а это весьма серьёзно, особенно в пределах довольно небольшого помещения. Если правильно рассчитать направление, вполне может получиться. Я отошёл к креслу, Хаято вскочил на его спинку и заявил:

— Кидай мне!

— Нет проблем! — оскалился Ямамото и кинул. Я пригнулся, но это оказалось лишним – мяч врезался во что-то невидимое. Раздался грохот, это самое «что-то» рухнуло на пол и заискрило. Когда же разряды прекратились то все мы увидели одного из описанных Хаято «мужиков в стрёмных костюмах», валяющегося без сознания. Но ведь второй-то всё ещё где-то здесь!

— Давай ещё раз, я ловлю! — крикнул Хаято, перемещаясь на спинку дивана. Ямамото не нужно было просить дважды, и второй мяч попал точно в цель. Сасагава, стоявшая в дверях кухни с кружкой чая в руках смотрела на всё происходящее широко раскрыв глаза и шевелила губами, возможно, молилась, а может быть училась материться.

— Отлично, Гокудера-кун! — похвалил я друга, понимая, как это для него важно. Теперь их надо было связать, пока они не очнулись, и допросить. Мы одолжили у Наны бельевую верёвку, связали этих странных типов и пошли пить чай, пока он не остыл, но сначала я подобрал с пола подозрительного вида шприц и завернул его в носовой платок. Надо будет показать его Бьянки и узнать, что за дрянью меня пытались отравить.

— Это очень интересная электрическая маскировка, — заметил Реборн, осматривая жертв энтузиазма Ямамото и хитрости Хаято. — Специально сделана так, чтобы не действовала на детей.

— Ещё один Аркобалено? — тут же предположил я. Слова «электричество» и «ребёнок» у меня ассоциировались только с Ламбо и Верде, а если добавить ещё слово «разработка», то оставался только чокнутый учёный.

— Умеешь же думать, когда припрёт, — фыркнул Реборн, но покосился на меня как-то странно. — Получается, что они работают на Верде – Аркобалено с зелёной пустышкой. Я слышал, что он заинтересовался разработками камуфляжных систем.

— И что мы с ними будем делать? — спросил я. Жалости к людям, которые собирались меня убить я не испытывал, прекрасно понимая, что я далеко не первый в их послужном списке.

— Думаю, можно вернуть их Верде с посланием, — ответил Реборн. — Я сам займусь этим.

В его словах, мне явственно почувствовалось пропущенное «по частям», но раз я не должен в этом участвовать, то это не моё дело. Тем более что Хаято стал прежним – видимо обратное действие базуки длится минут пятнадцать – и отправился ругаться с Джаннини. А мы, с присоединившимся к нам Ямамото, продолжили сочинять сочинения. В итоге, учитель узнал, что Сасагава любит сладкое и готовить, по этому мечтает открыть кондитерскую, Ямамото всё же написал о профессиональном спорте, нагромоздив кучу узкоспециальных терминов, а мне пришлось выдавить из себя что-то невнятное про «семейный бизнес». Только под самый вечер, когда Хаято достаточно успокоился, мне удалось убедить его не писать в своём сочинении про мафию, потому что это может вызвать ненужные подозрения. Так что ему пришлось рассказать про своё увлечение игрой на фортепьяно и о том, как он мечтает не только исполнять чужие произведения, но и написать что-то своё. О гигантском роботе мы предпочли не вспоминать.

Глава 15, Глава 16, Глава 17, Глава 18, Глава 19, Глава 20

@темы: 2759, слеш/яой, твАрьчество, нюхать брокколи!, настоящая мафия(тм), рипорно (KHR!)

@темы: эти ваши интернеты, шутка юмора, патамушта стихи, (с)копипасщено

@темы: шутка юмора, жизнь моя - жестянка, а ну её в болото, (с)копипасщено, в любой непонятной ситуации делай Shihonage, няшечка, брутальная и убийственная няшечка

@темы: шутка юмора, (с)копипасщено, в любой непонятной ситуации делай Shihonage, няшечка, брутальная и убийственная няшечка

большое спасибо всем, кто читал/смотрел/комментировал! мы отлично провели время и надеемся, что смогли порадовать не только себя)

Мы закончили работу в Лаборатории Любви, все химреактивы убраны, на столе стоят тортик и бокалы с Barco Reale di Carmignano DOC (да, мы крутые), и сейчас начнется дегустация^^

Наш дуэт

леди Лилит де Лайл Кристи	Clara Oswin Oswald
"Побег" "Il Guardiano Della Tempesta" "La Fiamma di Tempesta" "La Fiamma del Cielo" Is... v1 Is... v2	"Воспоминания" "Decimo" "Время Неба" "Глаз Урагана" Конвертики Верстка

А вообще, мы еще хотели кое в чем признатся

Спасибо за внимание

для тех, кому лень ковыряться в выкладке:
Название: Il Guardiano Della Tempesta
Автор: леди Лилит де Лайл Кристи
Форма: Колоринг
Пейринг/Персонажи: Гокудера хаято
Категория: джен
Рейтинг: G
Исходники: Лайн redeyesblackgirl2



Название: La Fiamma del Cielo
Автор: леди Лилит де Лайл Кристи
Форма: сет аватар
Пейринг/Персонажи: Савада Тсунаёши
Категория: джен
Рейтинг: G
Исходники: манга

1	2	3	4	5
6	7	8	9	10
11	12	13	14	15
16	17	18	19	20
21	22	23	24	25
26	27	28	29	30

бонус

1	2	3	4	5
6	7	8	9	10

Название:La Fiamma di Tempesta
Автор: леди Лилит де Лайл Кристи
Форма: сет аватар
Пейринг/Персонажи: Гокудера Хаято, Бьянки
Категория: джен
Рейтинг: G
Исходники: манга

1	2	3	4	5
6	7	8	9	10
11	12	13	14	15
16	17	18	19	20
21	22	23	24	25
26	27	28	29	30

бонус

1	2	3	4	5
6	7	8	9	10

Название: Is...
Автор: леди Лилит де Лайл Кристи
Форма: излавки
Пейринг/Персонажи: Савада Тсунаёши, Гокудера Хаято
Категория: джен и слеш
Рейтинг: G
Исходники: манга












Название: Побег
Автор: леди Лилит де Лайл Кристи
Размер: мини, 3 409 слов
Пейринг/Персонажи: Гокудера Хаято, Савада Тсунаёши
Категория: пре-слеш
Жанр: ангст
Рейтинг: PG-13
Краткое содержание: Гокудера-центрик
Примечание/Предупреждения: мат, единственный удавшийся побег Гокудеры – в Японию (Основано на экстре к третьему тому манги, в котором Хаято постоянно сбегает, а Бьянки – находит его где угодно). АУ

читать дальше
Он – Ураган, и в этом вся его суть – разрушение. Он тот, кто всегда на острие атаки, кто готов броситься в бой в любую секунду, кто готов вложить в драку всего себя. И в такие моменты собственное благополучие интересовало его в самую последнюю очередь, как, впрочем, и в обычной ситуации. Он был буквально одержим боем, стремлением превзойти любого, кто бросит ему вызов, прекрасно понимая, ради чего всё это делает. Неужели он готов перевернуть весь мир ради одобрения одного единственного человека? Года четыре назад он в лучшем случае бы рассмеялся в лицо тому, кто сказал бы такое, в худшем – засунул бы динамитную шашку в глотку излишне говорливому идиоту, чтобы тот больше никогда не смог бы что-нибудь сказать.

Четыре года назад он думал, что «сдохнуть где-нибудь не здесь» – отличная идея. Подальше от занудных наставлений отца, уёбищной заботы сестрицы и пропахшего перегаром наставника, которого очередная девица интересовала гораздо больше, чем тема занятия. Сдохнуть всем назло – вообще шикарная идея, ведь когда тебе двенадцать лет, то вряд ли в голову может прийти что-то более умное. А Япония вполне подходила под определение «на край света», потому что дальше, и впрямь просто некуда, а люди странные настолько, что кажутся инопланетянами. Вообще, интересная идея – верят же они, что их Император – потомок Бога, который спустился с неба и всё такое? Чем не свидетельство инопланетного происхождения?

Хаято всегда нравились мистические истории: о летающих тарелках, о духах, о пустыне Наска, о Лох-несском чудовище, о том, что египетские пирамиды построили инопланетяне… Так что легенды о том, что Японские острова – это капли крови, упавшие с божественного меча, о богине Аматерасу, которою танцами вызывали из пещеры, о том, что не только Император, но и все японцы происходят от богов, были вполне в его вкусе. И сбежать в страну, где каждый второй уверен в инопланетном происхождении правителя, а каждый пятый – в своём собственном… Это именно то, что нужно для полного счастья. Напоследок.

А ещё японский язык как будто специально был создан для того, чтобы свести с ума любого европейца, но Хаято не зря гордился своим умом – за последние три года он научился довольно бегло разговаривать по-японски и писать почти без ошибок. Читал он, правда, всё ещё довольно медленно, но при должной практике… Хотя зачем, если он не планировал прожить и до конца недели?

Гокудера не был уверен, что собирается «умереть, чтоб все плакали», он не очень-то был уверен, что хоть кто-то соблаговолит пролить по нему хоть одну слезу. Он хотел умереть «назло»: отцу, убившему его мать, когда та ему окончательно надоела, сестре, потому что она законная, всем тем людям, что вежливо аплодировали его нелепой игре на фортепьяно, когда от боли в животе он не попадал по клавишам, а перед глазами плыли цветные круги. Он просто хотел, чтобы всё это наконец-то закончилось, а что там будет потом, уж точно не его дело. Говорят, что саморазрушение – это обратная сторона самосовершенствования; так это, или нет, Хаято не слишком интересовало, но что в своём стремлении разрушать он начинает с себя, он прекрасно понимал и ничуть не жалел об этом. Он начал с сигарет, а закончить намерен практически самоубийством, полагая, что его жизненный путь от рождения ведёт в пропасть. Так чего же мучиться дольше необходимого?

Взломать отцовский кабинет оказалось не так уж сложно, а вот найти собственное свидетельство о рождении и хоть один документ, в котором фамилия его настоящей матери записана при помощи кандзи, а не в транскрипции латиницей, было уже не так просто. Заодно он прихватил пачку денег, не совсем уверенный, во сколько ему обойдутся новые документы и билет до Токио в один конец. Ему безобразно везло – отец с Бьянки уехали куда-то на несколько дней, и в особняке практически никого не было, кроме Шамала, который, вообще-то должен был за ним присматривать, и очередной девицы, стонущей под ним чуть ли не на весь дом. Да и с документами и билетом он разобрался гораздо быстрее, чем полагал, так что, ожидая нужного рейса, он курил одну сигарету за другой, гадая – в чём же подвох?

Золотое правило его жизни: «Мне просто не может так фартить», подтвердилось в очередной раз, когда сразу перед тем, как Гокудера – теперь и до самой смерти именно Гокудера, потому что ему ничего не нужно от отца – уже собирался отключить мобильник перед взлётом, ему пришла смс с незнакомого номера. Почему-то все и всегда знали, что ему делать с его собственной жизнью, гораздо лучше, чем он сам, видимо, это ещё один закон мироздания, непреложный и неумолимый. На самом деле, он не так уж, чтобы против: есть боссы, и есть подчинённые, подчинённые подчиняются, это элементарно, это логично и правильно. Вот только Хаято считал, что не станет подчиняться кому попало, да и вообще, он же летит на почти-родину матери за смертью, так что ничего не меняется, кроме того, что теперь он знает, кто его убьёт. Осталось придумать за что.

Гокудера вырос в доме, где каждый умел убивать, лично, или отдавая приказы, чаще всего, соблюдая условие «это должно выглядеть, как несчастный случай». Хаято так не умел, что-то всё время мешало, не давало возможности сделать всё тихо и аккуратно. Он мог подорвать мост точно в заданный момент, мог установить взрывчатку в автомобиль, который превращался в груду объятого пламенем металлолома в тот момент, когда неудачливый водитель поворачивал ключ в замке зажигания, и, самое любимое, лично закидать противника динамитными шашками. Он умел убивать и привык считать жизнь, свою, или же чужую, разменной монетой, эдакая азартная игра – делайте ваши ставки, господа, но не забывайте, что казино всегда в выигрыше. Все люди в его сознании чётко делились на три группы: Люди Чести[1], la pula[2] и все остальные; и люди должны вести себя в соответствии с той ролью, которая им выпала в жизни, устраивает она их, или же нет. Мафиози вершат закон на своей территории, скрывая ото всех свою суть, полицейские их ловят, а «мирные жители» боятся и тех, и других, всё до отвращения просто. Было. Пока он не прилетел в Японию.

Мафия представляет собой нечто среднее между теневым государством, незаконным предприятием и тайным обществом наподобие франкмасонов, но это всё там, в Италии, у Гокудеры язык не поворачивался сказать дома. А здесь все действительно ненормальные. Взять хотя бы машины с правым рулём, или того парня в аэропорту, которого все обходили по широкой дуге – даже в помещении он не снял тёмных очков, а его пёстрая рубашка совершенно вырвиглазных оттенков явно будет являться Хаято в ночных кошмарах, как и дикое сочетание белых ботинок с тёмным костюмом. Мельком отметив странный заголовок газеты в его руках: «Ямагути-гуми синпо»[3] – Эй! Разве «гуми» не означает принадлежность к японской мафии? — Гокудера поспешил найти такси, чтобы добраться до скоростного поезда.

На лавочке у вокзала спала девушка во вполне приличном деловом костюме, а проходящий мимо полицейский её не только не разбудил, но и накрыл газеткой, видимо, чтобы она не замёрзла. У входа в офисное здание стоял рекламный щит с объявлением «Деньги в кредит – десять процентов за десять дней», а напротив переливалась всеми цветами вывеска «LOVE HOTEL». Мимо прошла старушка в тёмном кимоно, постукивая по асфальту деревянными сандалиями, увидев которую, Гокудера чуть не уронил изо рта сигарету, а навстречу ей, слегка подпрыгивая, пронеслась девушка с выкрашенными в зелёный цвет волосами до попы и в пышной розовой юбке. Один её чулок был ярко-красным, другой чёрно-зелёным, с каким-то геометрическим узором, она жевала жвачку, выдувая огромные розовые пузыри, и подмигнула ошарашенному Гокудере. У неё были непомерной длинны накладные ресницы, куча блёсток от глаза к виску и вниз на щёку и очень странный макияж. Эта особа была более чем способна составить конкуренцию странному парню из зала прилёта в кастинге на роль жутчайшего кошмара последних дней Гокудеры Хаято. Кажется, он выбрал правильное место, чтобы умереть – градус окружающего безумия вполне соответствует заданным планам.

В поезде Гокудера нашёл отдельное место, поскольку терпеть не мог надоедливых попутчиков – в самолёте ему не повезло, и он почти одиннадцать часов выслушивал какого-то идиота, рассказывавшего, как ему понравилось в Италии. Ну, хоть язык попрактиковал – чокнутый японский турист оказался просто в восторге от того, что европеец говорит по-японски и помог ему немного подправить произношение, хотя какая теперь разница?

В Намимори – маленький городок недалеко от Токио – Хаято приехал глубоко за полночь, и ночевать ему пришлось в капсульном отеле[4], так что у него была ещё одна возможность убедиться, что японцы, как минимум, произошли от каких-то других обезьян, а то и вправду, от маленьких зелёных человечков. Или, жёлтых, не один ли хрен? Утром он снял комнату в студенческом общежитии и пошёл оформляться в школу, следуя чужому плану. Свой же собственный он собирался осуществить на следующий день и, честно говоря, всё то, что он мельком увидел в Токио, казалось ему гораздо более занимательным, чем намерение покончить с собой таким вот экзотическим способом – нарываться, пока наследник Семьи Вонгола, что-то забывший в Японии, его не убьёт. Может быть ему тоже интересно, от кого произошли эти странные люди – от марсиан, или от жителей Венеры?

До встречи с Савадой Тсунаёши – это настоящее имя, или просто чтобы не выделяться? — Гокудера полагал, что шокировать его больше, чем той девушке в разных чулках, уже не выйдет, но он ошибался. Впрочем, если полицейские здесь себя ведут совсем не так, как должно полицейским, то и мафиози, соответственно… Это было даже почти логично, почти, ибо поставить рядом в одном предложении слова «логика» и «Савада Тсунаёши» Гокудера Хаято бы не рискнул. Вместо того чтобы злиться, или хотя бы удивляться непроходимой наглости какого-то выскочки, Савада или игнорировал его, или боялся, и это возмущало Гокудеру до глубины души. «Ну же, давай! Выйди из себя! Прихлопни меня, как надоедливую муху!». Но вместо того, чтобы вести себя сообразно хитрым планам Гокудеры, Савада старательно смотрел в другую сторону – в окно, или на светловолосую девицу, строившую глазки половине класса. «Дура, — почему-то зло подумал Гокудера, глядя на неё. — На тебя наследник такого клана пялится, а ты ведёшь себя как последняя блядь!».

Савада был жалок, но у Хаято оставался последний шанс – прямое нападение, а Реборн, почему-то, не возражал против его действий, ехидно ухмыляясь из-под шляпы. Уж он-то наверняка знал, что с не так с придурошным наследничком, вот только сообщать об этом он никому не собирался. Так они и прыгали по заднему двору школы, оглашая окружающее пространство воплями и грохотом взрывов, пока Гокудера не понял, что взял на себя слишком много. Динамитные шашки, родные и привычные, выскальзывали из сведённых судорогой пальцев, потому что раньше ему ещё ни разу не требовалось столько, но это было правильно – затеял суицид, будь добр всё сделать сам, не перекладывая ответственность на кого-то другого.

А потом он внезапно обнаружил, что всё ещё жив, вот так вот просто. Его не разорвало на части и не размазало по асфальту, хотя, казалось бы, другие варианты развития событий не были предусмотрены. А Савада, в нелепых семейниках – жёлтенькие, в ромашках, почти до колена! — с обожжёнными ладонями, которыми гасил тлеющие фитиля, со ссадиной на коленке и синяком на локте, с безумной причёской и неподдельным беспокойством во взгляде, улыбнулся и сказал:

— Успел, слава Ками!

В голове у Гокудеры моментально закрутились шестерёнки: проигравший подчиняется победителю, спасший жизнь имеет на неё полное право, мы в ответе за тех, кого приручили… или последнее уже из другой оперы? Неважно, этот мальчишка, что буквально только что казался слабым и жалким, не только выжил, несмотря на устроенный Гокудерой нитроглицериновый ад, но и спас его шкуру. И кто тут теперь жалок, а, Хаято? Но с другой стороны, он, можно сказать, добился своего – прошлая жизнь совершенно точно закончилась, а новая, в другой стране, которая больше похожа на другую планету, началась с того, что он добровольно подтвердил, что принадлежит Десятому Вонголе.

Гокудере даже показалось, что он вырвал из груди собственное сердце, и вложил этот окровавленный комок плоти в руки своего босса, а тот смотрел на стоящего перед ним на коленях безумца, и не знал, что полагается делать с таким подарком – сожрать, или хранить в дорогой шкатулке? А потом миру вернулись привычные краски, и не было ни потёков крови, ни разверзнутой грудной клетки, ни пульсирующего сердца, продолжавшегося биться даже после того, как было вложено в чужие руки.

Год спустя, Гокудера всё ещё считал, что все вокруг ненормальные, но уже успел убедиться в том, что вот это-то как раз показатель того, что всё в порядке. Ненормальный босс с его ненормальной заботой, не только не наказавший его ни разу, хотя порой действительно было за что, но и, казалось, был готов кормить его чуть ли не с ложечки и укладывать спать ровно в десять вечера. Ненормальный Ямамото – собрат по психическим расстройствам, поскольку такой же неудавшийся суицидник, как и сам Хаято, со своим ненормальным мечом. Двадцать первый век на дворе, а этот ведёт себя как средневековый придурок! Хотя и местные мафиози – якудза – вполне себе пользовались досу[5], в чём им удалось убедиться на примере чокнутых Мамокёкай, по вине придурошного босса Каваллоне. Ненормальный боксёр Сасагава, который однажды подохнет на ринге – бои без правил у нас очень популярны, ты, что, не знал? Ненормальный Хибари со своей ненормальной дисциплиной и ещё более ненормальным Комитетом – толпа школьников, одетых в гакуран[6] и с нелепыми причёсками, наводящая страх на всю округу. Ненормальная сестрица с её ненормальной едой и не менее ненормальной любовью к ненормальному репетитору. На фоне всего этого, совершенно точно абсолютно ненормальный Гокудера Хаято чувствовал себя поразительно… нормально.

А ещё полгода спустя объявился ненормально нормальный Рокудо Мукуро. С чётким планом, со сработанной командой, пусть и состоящей как на подбор из ненормальных психов. И вот это уже было совсем не нормально. Закрыть босса собой – нормально, заставлять его беспокоиться о себе – нет. В конце концов, он хотел умереть, так почему бы и не сделать это с максимальной пользой для дела? Он выжил, снова, но это всё ерунда – он пойдёт в логово этого сбежавшего из тюрьмы недоумка, и тот ещё пожалеет, что предпочёл свободу казённым харчам, наплевав на все предостережения удивительно трезвого для этого времени суток Шамала, о том, что лекарство может оказаться хуже болезни.

Гокудера плохо помнил, что именно происходило в Какуё-лэнд, помнил, что они дрались, помнил, что оставались, прикрывая спину боссу, а потом сплошной туман. О том, что это был именно что Туман, он узнал только через пару месяцев, когда объявилась привычно ненормальная Вария со своими претензиями. Анорексичного вида девица поцеловала Десятого в щёку – вполне приемлемый жест для европейца и почти немыслимый в Японии поступок, а у Гокудеры как будто напрочь снесло крышу. Да как она вообще смеет! Эта бледная немощная тварь, выползшая из какой-то помойки, будет целовать его босса!? Но она выиграла свой бой, а он проиграл, и ему даже запретили смыть этот позор кровью. Он чувствовал, что слабее, но в самый последний момент, он полагал, что всё-таки справился, что не был совсем уж бесполезен.

— Как ты думаешь, ради чего мы боремся? — кричал тогда Десятый. — Чтобы снова играть снежки и смотреть фейерверки. Я снова хочу смеяться вместе со всеми! Но какой в этом будет смысл, если ты умрёшь?

Это было так глупо, но мысль, что его смерть может огорчить босса, заставила его, вернуться. Приползти к его ногам, чтобы Десятый положил его голову себе на колени, ожидая чего угодно, кроме благодарности. За то, что выжил. Это было настолько ненормально, что было уже бессмысленно судить по обычным, нормальным, меркам, и можно было признаться, по крайней мере, самому себе, что всё это время ревновал. К Сасагаве Кёко, на которую всё так же смотрел Десятый, к Миуре Хару, которая твердила, что станет его женой, к Ямамото, с которым он дружит с детства. А вот теперь, глядя на Бой Тумана, он ревновал к Хром Докуро, посмевшей его при всех поцеловать. Хотя какое он вообще имеет право на подобные чувства?

Предназначение Тумана скрывать правду за ложью, а ложь – за правдой, и Ро-ку-до Му-ку-ро на пару с До-ку-ро Ку-ро-му прекрасно справлялись с поставленной задачей. Один факт того, что никогда не поймёшь, кто из них перед тобой, уже в достаточной мере свидетельствует в пользу сделанного выбора. А Гокудера всё равно злился, потому что девочка-мальчик выиграла бой, а он свой проиграл. Сасагава выиграл, даже Ямамото победил известного мечника, что уж говорить про Хибари? А Хаято, громче всех кричавший о своей силе – проиграл. Даже когда босс победил в финальном сражении и лично надел ему на палец кольцо Урагана – «В горе и в радости, в болезни и в здравии, пока смерть не разлучит нас» – невольно подумалось ему в этот момент – он не чувствовал себя достойным этой чести.

А потом было будущее, полированный гроб с римской цифрой десять на крышке, зачем-то оставленный посреди леса, приторный запах лилий и зашифрованные инструкции самому себе, будто он в будущем знал, что они ему понадобятся. Тут всё было чужое и неправильное, начиная с этого гроба, заканчивая Ямамото, который даже не сопротивлялся, когда взбешенный Гокудера съездил ему по постаревшей на десять лет физиономии. Здесь всё было гораздо сложней и гораздо более «по-настоящему», даже босс порой забывал играть привычную роль самого обычного школьника. Он учился принимать решения, отдавать приказы и контролировать их выполнение. Его решение отправить их в разведку на пару с Ямамото Хаято для себя расшифровал, как: «Или вы сможете, наконец-то, работать вместе, или вы бесполезны», но это было уже потом, когда он лежал на накрахмаленном до хруста белье больничной койки, а Десятый стыдливо прятал глаза, считая, что именно он виноват в том, что они проиграли тому придурку из Блэк Спэлл. Босс всегда считал, что виноват, это было так неправильно, но он учился вести себя сообразно своему положению, делать «то, что должно», а не «то, что хочется», а Гокудера учился вместе с ним.

Четыре года назад Десятый показался Гокудере мелким, тощим пацаном, он был на две головы ниже его и не желал иметь ничего общего со страшным словом «мафия». Сейчас босс был ниже его всего на полголовы, умел завязывать галстук пятью разными способами и вполне сносно говорил по-итальянски. Если со стороны он изменился не так уж и сильно – стал более уравновешенным, обзавёлся друзьями и заимел привычку неделями пропускать учёбу, то Хаято видел и другую сторону. Не только новую мимику и жесты, новые привычки. Он видел Пламя, что горело в нём всегда, глубоко внутри, лишь в самые критические моменты вырываясь наружу. А чтобы такой хрупкий сосуд, как человеческое тело, выдержал напор этой потусторонней силы, его нужно укреплять. Сам Гокудера после каждого применения Пламени с радостью отлёживался бы сутками, если бы была такая возможность – настолько выматывающим это было.

У Десятого были узкие кисти, но пальцы и ладони все в твёрдых мозолях, от того любое прикосновение было шершаво-щекотным и очень горячим, как будто Пламя притаилось у самой кожи и рвётся на волю. На запястьях выступали голубые вены, предплечья расчерчены вздувшимися жилами. Он сильно раздался в плечах, и когда, переодеваясь на физкультуру, босс снимал футболку, мышцы на спине выступали отчётливо и рельефно. Гокудера всегда стыдливо отворачивался – нельзя же так смотреть! Нельзя хотеть стереть руками и языком каждый шрам и каждый ожог с этого тела, как бы ни хотелось.

Ингода босс клал руку ему на плечо, привлекая внимание, или брал за руку, чтобы остановить, или наоборот, потянуть за собой – Хаято коллекционировал эти прикосновения, как величайшую ценность. Ещё реже Десятый придвигался к нему вплотную, чтобы прошептать что-нибудь на ухо так, чтобы больше никто не услышал. Жаркое дыхание опаляло кожу, непослушные волосы щекотали шею или щёку, а губы были так близко, что… Чаще всего, Гокудере приходилось переспрашивать, и босс повторял свои слова чуть громче, скорее всего, полагая, что от постоянного использования динамита, Хаято испортил себе слух, но почему-то каждый раз всё повторялось заново.

Порой Гокудере казалось, что раньше Десятый прикасался к нему чаще, не задумываясь над тем, что делает, и что даже перестал смотреть на Сасагаву Кёко, но одёргивал себя, повторяя: «Мечтать, конечно, не вредно, но надо и меру знать!». А потом ему на плечо снова опускалась шершавая ладонь, такая горячая даже сквозь рубашку и футболку, что кажется – ещё немного, и на коже останется ярко-красное пятно, а губы, едва не касаясь уха, говорили какую-нибудь ерунду. «Прогуляемся в парке сегодня?», «Съездим в Токио в выходные?» или «Такая жара – я хочу мороженого!». И Хаято зачарованно кивал, не вслушиваясь в значения слов, однажды даже оказалось, что он согласился купить нелепый пёстрый халат – юкату – чтобы вырядившись в эту нелепую тряпку поехать на мацури[7]. Правда, стоит отметить, что праздник ему понравился, и они действительно хорошо провели время.

А когда пришло время фейерверков, они сидели на берегу реки, вдвоём, без всей этой обычной толпы, и Десятый почему-то вспомнил:

— Помнишь, что я сказал тебе во время боя Урагана? Что мы сражаемся для того, чтобы снова играть снежки и смотреть фейерверки, что я снова хочу смеяться вместе со всеми, и во всём этом не будет смысла, если ты умрёшь?

Гокудера удивлённо посмотрел на серьёзное лицо босса, озаряемое разноцветными вспышками, не зная, что тут можно ответить.

— Так много вещей изменилось с тех пор, — задумчиво сказал Десятый, повернувшись к нему. — Кажется, теперь я хочу смотреть на фейерверки только вместе с тобой.

Губы у босса оказались ещё более горячими, чем руки, но Хаято было всё равно, он цеплялся пальцами за плечи Десятого, за эту нелепую традиционную одежду, притягивая ближе, боясь, что сейчас всё закончится. И пусть поцелуй был неловким и неумелым, это не имело никакого значения. Они были вдвоём, над их головами рассыпались искрами фантастические картины, и в жизни не было бы никакого смысла, если бы одного из них не стало.

--------------

[1] Иносказательное обозначение мафиози
[2] la pula – полиция в целом (итал. разг.), аналог ментовки или ментуры.
[3] Про газету можно почитать, например, здесь: lenta.ru/news/2013/07/10/yakudza
[4] Капсульный отель (яп. カプセルホテ ) – один из вариантов японских отелей, представляющий собой небольшие спальные ячейки, расположенные друг над другом. Находятся в основном возле крупных вокзалов или рядом с увеселительными районами.
[5] Досу (Dosu) – самурайский меч, всё ещё используемое некоторыми якудза оружие.
[6] Гакуран (学ラン ) – общее название формы для мальчиков обычных школ/технарей/вузов и военно/бойцовских учебных заведений с 70-х по 90-е гг. Дурная репутация формы началась из-за резко увеличивающегося в 70-х гг. школьного насилия – 校内暴力 «Коунай боурёку», – все хулиганы, как на подбор были в таких формах. Если кто не обращал внимания, то напомню, что члены Дисциплинарного Комитета одеты именно в гакуран, в отличии от остальных учеников Намимори
[7] Мацури – синтоисткие праздники. Они устраиваются раз или два в год и обычно связаны либо с историей святилища, где проводятся, либо с мифологией, освящающей события, приведшие к его созданию.

@темы: 2759, слеш/яой, твАрьчество, фанфики, нюхать брокколи!, марафон любви, рипорно (KHR!), фандомное, ХУДОжества

01.12.2013 в 02:19

Пишет  Sholah Weras-sa:

Божы, это прекрасно, должен оставить здесь х)
Спасибо Пираню за наводку :3

Run you clever boy and remember me)

З.Ы. Да, любовью к Кларе я по-прежнему не воспылал, но Гест мне оправдал ее на начало сезона. Только на начало.

URL записи

@темы: Доктор Кто, (с)копипасщено

С одной стороны это должна быть современность, ибо телефоны, компьютеры и прочее. С другой, исходя из взаимоотношений якудза с катаги и полицией дело происходит до 1992 года, т.е. до принятия закона о борёкудан. Полюс у меня вырисовывается вообще более приверженное традициям общество, хотя, казалось бы, куда уж больше?
Предпочитаю считать, что это некий параллельный мир, в котором реставрация Мейдзи произошла позже. Тогда всё логично - больше традиций, закон ещё не принят, а уровень техники и технологии соответствует современному миру. Теперь мне нужно разобраться, что за фигня случилась, что Бакумацу затянулся лет эдак на 50, или начался позже. То ли Мэттью Перри не приплыл, то ли приплыл не он, то ли позже приплыл, то ли чиновники в Нагасаки сразу восприняли его серьёзно, то лиТокугава Иэёси прожил дольше, то ли Токугава Иэсада был крепче здоровьем и не согласился на поставленные условия, то ли Абэ Масахиро решил обойтись без всеяпонского собрания, то ли Ии Наосукэ убили позже, или вообще не убили, то ли война Босин затянулась... да мало ли таких вот возможностей? Тут и половины нет всех возможных вариантов, а выбрать надо только один....

Или не париться? и просто сказать: "Да, реставрация Мейдзи произошла на пятьдесят лет позже, вот такое АУ"?
вот прям так и сказать

в общем, я как всегда

@темы: жизнь моя - жестянка, а ну её в болото, фанфики, NnM, няшечка, брутальная и убийственная няшечка, BDSM с матчастью, публичный дом с маджонгом и гейшами, рипорно (KHR!)