Глава 11. Принять на вооружение
Ямамото Такеши был из тех людей, кто способен полностью посвятить себя какому либо делу, причём именно одному – несколько важных дел для него было слишком напряжно. Если бы он хотел, то мог бы стать отличником, вызубрив все учебники наизусть, мог бы выучиться играть на сякухати[1], или лучше всех рассказывать ракуго[2]. Но Ямамото предпочёл спорт, хотя бы по тому, что это подходило ему больше всего – он всегда был в хорошей форме, с хорошей реакцией. Он бегал быстрее всех не только в школе, но и в городе, а силе его удара мог позавидовать даже их тренер.
А этот выходной он решил посвятить наработке меткости, тем более что он вполне мог себе позволить оплатить тренировки в местном спортивном комплексе «Мяч Намимори». Ещё год назад ему приходилось чуть ли не несколько месяцев откладывать карманные деньги, чтобы пару часов потренироваться с профессиональной установкой, запускающей мячи со скоростью 130 километров в час. Тогда он мечтал стать профессиональным спортсменом, да и сейчас он часто повторял это. Мало кто мог заметить, что Такеши стал гораздо серьёзнее в последнее время. Он всё так же весело смеялся, спал на уроках и гулял с девчонками, но сейчас, раз, за разом отбивая летящий в него на бешеной скорости мяч, он думал совсем не о бейсболе. Он думал о том, как хорошо он когда-то выбрал вид спорта – потому что бейсбольная бита, даже в руках обычного человека может стать весьма опасным оружием. А уж если умеешь ей пользоваться...
Очередной мяч едва-едва не прорвал сетку совсем рядом с мишенью. Ямамото досадливо скривился – с меткостью действительно надо было что-то делать, хотя небольшой перерыв не помешает. Накинув на шею полотенце, он уселся на скамейке и вытащил из рюкзака картонный пакет молока.
— Знаешь, это уже успех, — сказал ему менеджер зала, садясь рядом. — Ты всего лишь школьник, но в состоянии отбить профессиональные мячи...
Ямамото широко улыбнулся, прищурил глаза и отпил молока.
— Не так уж всё радужно, — самокритично заявил он. — У меня впереди длинный путь. Это бессмысленно, если я не смогу попасть мячом во все мишени.
Такеши никогда не делал скидок, ни себе, ни другим. Возраст и прочие подобные вещи, которые большинство людей посчитали бы объективными причинами, его не волновали совершенно. Он просто ставил себе цель, и шёл к ней, не смотря на все преграды. Однажды, он уже решился на самоубийство, решив, что не сможет достигнуть необходимого результата, но с тех пор он вывел для себя ещё одно правило – если не вышло, надо всё обдумать, тщательно спланировать и попробовать ещё раз. Не выйдет сегодня, значит, получится завтра. А вот отступать, пока не сделал действительно всё, что в твоих силах – и есть малодушие.
У себя дома он обнаружил Реборна, удобно устроившегося за тем самым столиком, где они когда-то сидели вместе с Тсуной и Гокудерой. Тот забрался с ногами на лавку и пил чай из маленькой чашки. Ямамото уселся рядом, устало встряхнул руки и покрутил правым запястьем. Кажется, он всё же немного перестарался. Тсуёши молча принёс ему чай и обед, только потрепав по волосам, в знак того, что рад возвращению сына. Клиентов почти не было, так что Такеши вполне мог позволить себе немного отдохнуть.
— Ох, вот ты где! — в помещение влетел слегка встрёпанный Тсуна. Он вежливо поздоровался с выглянувшим из кухни Ямамото-старшим, и сел за тот же столик, напротив Реборна. Такеши радостно улыбнулся другу и подумал, что для полного комплекта не хватает только Гокудеры.
— Ямамото, извини, что тебе опять пришлось его кормить, — немного устало сказал Тсуна, кивая на Реборна.
— Вообще-то, я здесь по делу, — важно сказал ребёнок, снова прикладываясь к кружке. — У Ямамото сейчас кризис, так что мы должны ему помочь.
Такеши только хмыкнул, удивляясь тому, что Реборн всегда всё про всех знает.
— Поскольку школа сегодня закрыта, — продолжил он. — Мы вполне можем воспользоваться её спортплощадкой, и нам никто не помешает.
В школе действительно было абсолютно пусто. Ямамото сразу же начал разминаться, с улыбкой называя Реборна своим новым тренером, а Тсуна, прислонился плечом к сетке ограждения поля, сложив руки на груди. Казалось, ему интересно, что на этот раз затеял его странный репетитор, но принимать в этом участие он заранее отказывается.
— Итак, — начал Реборн, когда Такеши разогрелся. — Начнём с подач. Я установил мишень на другом конце поля, но ты должен справиться.
Ямамото только улыбнулся, подкидывая на ладони непривычно маленький мячик. Меткость – это действительно та самая проблема, над которой он работал в последнее время, и если Реборн даст ему пару дельных советов... Ямамото всегда любил подачи, он кидал мячи с большой силой, и если его мяч не могли отбить, он часто улетал далеко за пределы поля. Их школьный тренер не раз повторял, что по силе его броски можно назвать профессиональными. С меткостью же дела обстояли несколько хуже. Хотя кинуть мяч в нужное место ему удавалось гораздо лучше, чем отбить его именно туда, куда надо.
В этот раз у него получилось попасть в мишень, но он совершенно не ожидал увидеть, как она буквально разлетится на части, объятая огнём и дымом.
— Как тебе эти «микродробилки»? — ухмыльнувшись, поинтересовался Реборн.
— Очень много шума и мусора, — скривился Тсуна. — К тому же, у нас есть Гокудера-кун со своим динамитом. Думаю, он очень болезненно отнесётся к конкуренту.
Ямамото только покачал головой, сунув оставшиеся мячики в карман, так, на всякий случай.
— Не хочешь, как хочешь, — пожал плечами Реборн. — Всё равно это была просто разминка. Для Ямамото я заказал кое-что индивидуальное.
С этими словами он достал откуда-то самую обычную на вид бейсбольную биту, хотя, когда Такеши взял её в руки, то почувствовал, что она гораздо тяжелее тех, которыми он пользовался раньше. Ямамото на пробу взмахнул ей несколько раз, примеряясь к весу и рукояти, и в тот же момент что-то выбило землю у его ног.
— А теперь самое интересное, — протянул Реборн. — В пятистах метрах отсюда сидит снайпер. Твоя задача – отбить летящие в тебя пули.
— Отлично! — расплылся в довольной улыбке Ямамото. — Хорошая тренировка для координации и скорости!
Какое-то время он несколько бестолково прыгал по полю, но потом, как будто что-то осознав или решив, не стал уворачиваться от очередного выстрела, а наоборот, замер, прикрыв глаза и, в самый последний момент, взмахнул битой, привычно, будто отбивая очередной мяч. И только тогда, когда остановился, почувствовав, что всё-таки попал, он понял, что именно было не так с этой битой – в руках его был настоящий меч. Он в восхищении смотрел на безупречный изгиб лезвия, на изображённую на цубе[3] ласточку. Он бы не смог описать словами, что испытал, поняв, что в его руках настоящая катана. Настоящая. Это был восторг, опьянение. У Гокудеры есть его взрывчатка, у Хибари – тонфа, а Тсуне и Сасагаве-сенпаю вполне достаточно своих кулаков. А у Такеши ничего-такого не было, и вдруг – катана. Сделан ещё один шаг к, казалось бы, давно забытой цели, он поднялся на ещё одну ступень.
Он смотрел на своё новое оружие, и его губы сами собой раздвигались в улыбке, но не весёлой и беззаботной, которую все привыкли видеть на его лице, нет, это был хищный оскал зверя, почуявшего дичь.
— Эта бита выглядит совсем обычно, но стоит скорости замаха преодолеть рубеж в триста километров в час, она превращается в меч, — объяснил Реборн.
Тсуна удовлетворённо вздохнул, и запустил пальцы в волосы.
— Получилось, — улыбнулся он. — А то я уже начал волноваться.
Ямамото смеялся, счастливо, почти безумно, до истерики, отбивая летящие в него короткие очереди, захлёбываясь смехом. Возможно, со стороны это выглядело жутко, он действительно был счастлив, впервые, за долгие годы. Для него всё наконец-то встало на свои места, безо всяких «если бы» и «может быть».
И когда он снова пришёл в спортивный зал, то делал хоум ран с каждой подачи, ничуть не удивляясь этому. Ведь теперь всё было правильно, ведь у него действительно всё получилось. Теперь не надо заслонять давнюю клятву обыденными глупостями. Он стал сильнее, и будет двигаться дальше. Он будет идти за человеком, который сказал ему, что «нет ничего хуже, чем умирать просто так».
Сасагава Рёхей, непривычно тихий, по крайней мере, для себя, заявился прямо во время урока математики, заставив Садохару-сенсея изрядно поволноваться. И когда тот спросил у боксёра, что его привело к нам, то получил просто потрясающее объяснение:
— История началась позавчера... — начал было он. — Нет, погодите, или ещё один день назад! День, перед позавчера? Эй! Это слишком трудно! Просто дайте мне поговорить с Савадой!
Зря я думал, что он тихий, сенсей от его воплей чуть ли не до потолка допрыгнул. Так что я решил поскорее выйти из класса, пока ещё что-нибудь не случилось.
— Так что произошло, — спросил я, закрывая за собой дверь и оглядываясь по сторонам, хотя всё равно понятно, что во время урока в коридоре никого не должно быть.
— По правде говоря, я хочу попросить тебя об одолжении, — начал Рёхей, но я прервал его:
— Если ты опять хочешь, чтобы я стал членом твоего клуба, то я отказываюсь.
— Да не в этом дело, — скривился Сасагава. — Это слишком сложно, пойдём!
Наверное, Рёхею и правда было сложно объяснить мне то, что озвучил инструктор додзё Ябе, в котором изучали карате. «Додзё Ябури» – очень уж своеобразный обычай, когда члены одного додзё, бросают вызов другому и должны побить каждого из его бойцов. Проигравшее додзё отдаёт победителю свой символ, а это в Японии, да ещё для помешанных на традициях будок[4], значит очень много.
— Происходит это все чаще во время последнее, — огорчённо покачивал головой сухой и сморщенный старичок. — Три додзе снять вынуждены уже доски были свои в городе этом. В невыгодном положении мы – наших бойцов на турнир большинство уехало, так поэтому я рад, Савагава-кун что клуба нам помощь своего предложил боксерского.
— Я знаю, что ты не в нашем клубе, — опередил мои возражения Рёхей. — Но разве не долг каждого мужчины поддерживать спокойствие и мир в родных краях!?
С ним было просто невозможно спорить, да я и не особо хотел, прекрасно понимая, что стоит мне только собраться возразить, как откуда-нибудь вылезет Реборн, заявляя что-нибудь вроде «обеспечивать безопасность мирных жителей – тоже долг мафии». Я знал и это, и то, что привычка брать под опеку «сирых и убогих» в этой жизни у меня только упрочнилась.
Так что ровно в половине четвёртого весь состав боксёрского клуба, младшие ученики додзё Ябе и я ожидали нападения. Правда, сначала зачем-то пришли И-пин с Ламбо, но я даже не успел узнать, зачем – явились наши противники. Судя по их одежде и тому, что их главарь держал в руках синаи, это был один из клубов кендо. Надо полагать, что Ямамото – единственный мечник, с которым мне повезло, все остальные почему-то хотят настучать мне по башке.
— Ну надо же, сколько неудачников здесь собралось, — ухмыльнулся главарь. — Ну что, готовы отдать нам свой знак?
Противники вели себя нагло, а мы молчали и хмурились, не желая начинать первыми.
— Мы так сильны, что даже соревноваться в национальном турнире – это мелочёвка, — продолжал хвастаться лидер нападающих. — Так что наше хобби – разрушать додзё. Слабакам не место в этом мире, ведь так?
Этот парень мне сразу не понравился, не только своим новоявленным хобби, но и тем, как пренебрежительно он относится ко всем окружающим. Иногда так бывает, когда некоторым удаётся чего-нибудь достигнуть, то им кажется, будто они уже хозяева жизни. Вот только по настоящему сильный человек не будет разглагольствовать о своей силе, тем более – так.
Так что не удивительно, что Рёхей просто не выдержал этой похвальбы, и с неизменным воплем, бросился в атаку, поведя за собой и свой клуб, и членов додзё Ябе. Я тоже присоединился к потасовке, хотя в основном смотрел, чтобы никто не затоптал малышню. В такой толкотне мне было довольно удобно действовать – я был достаточно быстр и ловок, чтобы наносить удары неожиданно. Слишком маленький и тощий, чтобы меня принимали всерьёз, пока не становилось слишком поздно. Вообще, нынешняя ситуация с этим телом напоминала мне один фильм про боксёра, который нашивал на трусы свинцовые шарики, чтобы пройти взвешивание. Он никак не мог набрать массу, а в его весовой категории для него не осталось соперников. Вот и я, слишком мелкий, зато ударить могу сильно и точно, жаль только что всегда привык вкладывать в удар не только ускорение, но и вес, а сейчас это практически бесполезно.
Кто-то сломал синаи о чью-то голову, и под ногами у нас хрустели бамбуковые щепки, кто-то выплёвывал выбитые зубы. Думаю, местный стоматолог хорошо заработает после этой драки, равно как и хирург, который будет вправлять выбитые суставы и стягивать треснувшие рёбра. Противник с длинным оружием плох тем, что может держать тебя на расстоянии, но для такого нужно много места, а здесь, в толчее, синаи им только мешали, позволяя мне выкручивать руки, так беззаботно выставленные вперёд. Нет, ну правда, слишком глупо позволить схватить себя за запястье тому, кто знает, что такое «взять на болевой». В любом случаем, мне было совершенно не понятно, как эта толпа самовлюблённых идиотов смогла одержать целых три победы. Разве что они всегда дожидаются отсутствия старших учеников?
Но в какой-то момент, я понял, что очень уж увлёкся древнейшей мужской забавой «стенка на стенку», и слишком отвлёкся на очередного, чрезмерно настырного, соперника, которому одного удара оказалось маловато. О том, что сработала базука, я узнал только когда увидел взрослого Ламбо, которого кто-то отшвырнул в угол, и И-пин, наконец-то в очках, но почему-то с тетрадками.
— Это что, дочь кайтё[5]? — ухмыльнулся главарь, глядя на удивлённую происходящим девушку. — А она миленькая, не ожидал я, что придя сюда, получу ещё и такую девушку!
Подобное заявление совершенно не обрадовало И-пин, а может просто сработали рефлексы, но стоило ему потянуть к ней свои руки, как он с грохотом полетел на пол. Подобное зрелище совершенно деморализовало наших противников, так что мы довольно быстро выпроводили их вон, а потом ещё и с удовольствием сели пить чай с местным сенсеем и слушать множество занятных историй. Некоторые мне уже доводилось читать, другие же были историями из жизни нашего пожилого знакомого. Так что можно было признать, что сегодняшний день мы посвятили самым что ни наесть благородным занятиям – хорошо подрались, вкусно покушали и приобщились к духовной мудрости, всё как положено.
Мы сидели прямо на татами, сдвинув несколько низеньких столиков вместе, чтобы всем хватило места. Я закрыл глаза и вдохнул ароматный пар, поднимающийся над пиалой с чаем, если постараться, можно представить, что я снова прежний, и мы просто пьём чай в додзё после тренировки. Андрей что-то говорит о лазерной установке в их лаборатории, или Ира рассказывает о новом проекте их группы, а может Ася диктует Ксюше рецепт кексиков с цукатами, которые принесла сегодня к чаю? Или это Вячеслав жалуется на то, что ему опять побили машину, или Арсений утверждает, что у метро Динамо больше нельзя парковаться, так что если кому-то надо, то штраф будем платить вскладчину, ну или на ходу десантироваться? Я вздохнул, и подцепил палочками мандзю[6] с ближайшей ко мне тарелки. Может, попросить Нану испечь кексиков, раз уж она заинтересовалась европейской кухне, возможно у неё получится что-то похожее на Асину стряпню? Или не травить зря душу?
— Слушай Савада, — один из членов боксёрского клуба, чьё имя я ещё не запомнил, со всей дури хлопнул меня по спине. То ли не рассчитал, то ли специально хотел проверить, не макнусь ли я от такого дружеского жеста носом в чай. Удар я выдержал достойно, так что он продолжил: – Зря ты так редко к нам заходишь! А то мы с Юджиро в этом году выпускаемся – и с кем нашему капитану тогда спарринговаться, а?
— Точно, точно, — поддакнул второй, кажется, это и был означенный Юджиро. – Хоть по тебе не скажешь, но ты действительно неплох!
Старый кантё, услышав эти слова, расплылся в довольной улыбке и насмешливо погрозил парням своей тонкой и длинной трубкой.
— Сила с первого видна не всегда взгляда, — проскрипел он. – Много ростом похвастаться выдающимся мастеров великих не могли, что поистине великими им быть не мешало. Видел я, как дрался ты, мальчик, азартно, самоотдачей с полной, но расчетливо и точно, обращая себе преимущество противника даже на пользу. Воин великий выйдет из тебя …
Старик снова присосался к своей трубке, но его сморщенном, как печёное яблоко, лице явственно читалось удовольствие. Ему было хорошо не только от того, что мы все отстояли додзё, но и сами наши посиделки будто бы заставляли его чувствовать себя моложе.
— Однажды, находясь Ига в провинции, Миямото Мусаси по имени Байкин Сисидо воина встретил, владел цепью и серпом который в совершенстве, — внезапно начал он рассказывать очередную притчу. — Размахивал цепью своей Сисидо пока, улучить момент стараясь, чтобы Мусаси ударить, кинжал тот выхватил, выпад резкий вперед сделал и грудь пронзил противника. Бросились на Мусаси наблюдавшие поединком ученики Сисидо, но их в бегство обратил он, в направлениях четырех мечами двумя размахивая виртуозно.
Чаепитие продолжилось, а мне подумалось, что в таком изложении все эти истории кажутся гораздо многозначительнее, хотя бы потому, что нужно напрячься и переставить слова в привычном порядке. Не по тому ли так именно мастер разговаривает этот?
В любом случае, я посчитал, что это происшествие закончилось хорошо, если не считать громогласных призывов Рёхея записываться в его клуб, которыми он оглашал улицы, когда мы уже возвращались домой, и печального взгляда Гокудеры, который забрал из класса мою школьную сумку и принялся искать меня. Он был ужасно расстроен, что я не взял его с собой, особенно, когда узнал, что была драка. Хотя, я полагаю, что если бы он учувствовал в этой разборке, нам бы просто некуда было бы вешать спасённую табличку, да и чай бы негде было пить. Пришлось пообещать ему, что больше никуда не пойду без него, надеюсь, мне удастся сдержать слово.
Школьная библиотека вызывала у меня ностальгию, или я просто пытался убедить себя в этом где-то полгода назад. На самом деле она совершенно не была похожа ни на нашу районную, которую я привык навещать пару раз в месяц, пока мы на подключили интернет, ни на огромные читальные залы институтских библиотек, где постоянно кто-то спал, кто-то жрал, кто-то терзал ноутбук, а кто-то – чертежи формата А0. В библиотеке школы Намимори я не чувствовал и половину того умиротворения и уюта, который раньше всегда ощущал в библиотеках. И когда я вчера полез под кровать в поисках по привычке засунутого туда учебника, очень удивился, обнаружив там ещё и просроченную библиотечную книжку.
Честно говоря, мне было ужасно стыдно – я никогда не позволял себе задерживать у себя книги дольше положенного срока, а тут просто на просто забыл. Да, конечно, у меня была целая куча оправданий, начиная с тренировок с Реборном, заканчивая необходимостью присматривать за Гокудерой, но не рассказывать же школьному библиотекарю о психованных киллерах? Так что не удивительно, что Курокава Ханна сказала, что я выгляжу так, будто пришёл в библиотеку впервые.
Я никогда особо не общался с этой девушкой, в основном по тому, что она почти всегда ходила вместе с Сасагавой, так что всё, что я о ней знал, я вынес из невнятных воспоминаний об аниме. Она не любит детей и на неё взрослую можно положиться. Впрочем, она и сейчас выглядела гораздо взрослее своих сверстников – спокойная, уравновешенная, дотошная. Вот и сейчас она сидела в библиотеке, обложившись справочниками, то ли писала очередной доклад, то ли, подобно гаррипотерровской Гермионе, взяла эти книги для «лёгкого чтения». Это сравнение показалось мне забавным, и я искренне улыбнулся девушке.
— Хочешь, я сдам её за тебя? — хитро прищурившись, спросила Курокава, кивнув на книжку в моих руках. Это было очень неожиданное предложение, особенно учитывая тот факт, что мы никогда не общались с ней близко.
— В чём подвох? — спросил я, присаживаясь рядом с ней. Курокава расплылась в улыбке ещё сильнее, хотя, казалось бы, куда уж больше.
— А ты настоящий сердцеед, Савада, — непонятно к чему сказала она. — Я видела тебя вчера с девчонкой из школы Мидори... Это твоя подружка, да?
— А причём тут вообще Хару? — удивился я. — Мы просто друзья, если тебе это интересно.
— Ну-ну, — фыркнула она, явно показывая, что не верит ни одному моему слову. — Девушки, знаешь ли, не виснут на «просто друзьях» так. Но я ничего не скажу о ней Кёко, если ты меня кое с кем познакомишь...
— Можешь говорить Кёко-тян всё, что угодно, — немного разочарованно покачал головой я. Такой бездарный шантаж, ну кто бы мог подумать? Такая молодая и уже такая испорченная, куда катится это мир? — Во-первых, они знакомы, во-вторых, я не заинтересован в отношениях с Кёко-тян.
— Да ты что? — она смешно сморщила носик, явно не собираясь мне верить. — Думаешь, я куплюсь? Не надейся. И вообще, тебе что, сложно что ли?
— Да нет, — я снова пожал плечами. — А с кем именно ты хочешь познакомиться?
— Если так подумать, все мои ровесники всё ещё такие дети, — он поморщилась. — Но я видела, как ты говорил с парнем постарше. Таким спокойным, от него прямо таки веяло духом зрелости. У него ещё такая прикольная рубашка в пятнышку.
Я тяжело вздохнул, с трудом поборов желание прикрыть глаза рукой. Только Курокава могла втрескаться во взрослого Ламбо с первого взгляда. Правда, она не видела, как он, рыдая, убегает от любых проблем, так что...
— Ну, допустим, я смогу устроить вам встречу, — немного поморщился я. — Но очень ненадолго.
— Он такой занятой, да? — мечтательно протянула Ханна. На её скулах выступил румянец, а я подумал, что она только пытается казаться взрослой, а ведь ей всего тринадцать.
— Что-то типа того, — подтвердил я. — Зайдёшь ко мне сегодня? Я попробую это уладить.
На самом деле, мне было даже немного интересно, как такой рациональный и адекватный человек, как Курокава Ханна отреагирует на непрекращающийся парад безумия, царящий в моём доме, потому что я сам уже давно перестал понимать, что нормально, а что уже не очень.
Главное, что шокировало девушку – это дети, судя по её реакции, тут просто шагу нельзя было ступить, чтобы не наткнуться на ребёнка, а ведь детей было только двое – мама взяла Футу с собой, кажется, она хотела подобрать ему школу, а до начала учебного года оставался всего месяц, а Реборн куда-то ушёл вместе с Бьянки. Так что по гостиной бегали только Ламбо и И-пин, ничего особенного они не делали, всего-то играли в салочки, так что её реакцию могла объяснить только очень сильная нелюбовь к детям, в которой она тут же призналась.
— Я так не люблю маленьких детей, — скривилась она, демонстрируя мне свои руки. — У меня даже аллергия на них – видишь, тут же сыпь появилась!
Я предложил ей сесть в гостиной и подождать, пока я заварю чаю, а сам обдумывал, какие у меня есть варианты, чтобы вынудить Ламбо использовать базуку. Что мне и в правду жалко, что ли? Пусть общаются, если ей так приспичило. Стоит Куракаве узнать его поближе, и от влюблённости не останется и следа.
— Извините за вторжение! — раздался из прихожей голос Хару, когда я уже вышел из кухни с подносом. — Как и обещала, я принесла немного своей детской одежды для И-пин-тян.
— Ну вот, что я говорила? — самодовольно улыбнулась Ханна, глядя на замершую на пороге Миуру.
— Рада познакомится, меня зовут Миура Хару, – вежливо поклонилась девушка.
— Привет, я одноклассница Савады, Курокава Ханна, — Курокава поднялась с дивана и тоже поклонилась. Я поспешил принести ещё одну кружку и поблагодарил Хару за заботу, но стоило девушкам устроиться на диване, Ламбо прибежал жаловаться Миуре.
— Эта тётя сказала «кыш-кыш»! — проканючил он, залезая к Хару на колени. — Она ве-е-е-едьма!
От такого заявления Ханна просто вышла из себя и залепила весьма тяжёлый подзатыльник мужчине своей мечты. Ламбо, разумеется, разрыдался, а Хару разразилась длиннейшей проповедью о том, что так нельзя обращаться с детьми. Но с другой стороны, пока всё шло удачно и без моего вмешательства – расстроенный Ламбо уже доставал свою Базуку. Но я, как всегда, поспешил с выводами – что-то явно пошло не так, потому что появившийся взрослый Ламбо явно вёл себя неадекватно. Ну, то есть для парня, которому уже почти шестнадцать, неадекватно, а вот для маленького ребёнка – вполне.
Он носился по комнате, распевал дурные песенки, в общем, всё выглядело так, будто не смотря на то, что его тело изменилось, сознание Ламбо осталось прежним. Что ж, так Курокава разлюбит его ещё быстрее. Я залез с ногами в кресло, и принялся наблюдать за происходящим. Очень не хватало ведра попкорна, но кружка чая и блюдо с печеньками служили вполне неплохой альтернативой.
У Ханны дёргалась бровь, и она продолжала чесать руки, хотя румянец на её скулах говорил об обратном.
— Это так... мило, — пробормотала она. — Такая непосредственность, такое чувство юмора...
Я только вздохнул – видимо, мне никогда не понять женскую логику, особенно, их привычку видеть объект своего интереса исключительно так, как им того хочется.
— Тсуна-сан! — прижалась ко мне Хару. — Прогони этого извращенца, а? Он ещё более дурной, чем обычно!
— Не волнуйся, он уйдёт меньше, чем через пять минут, — успокоил её. — Хочешь печеньку?
Кажется, мои слова её успокоили, и она уселась на подлокотник моего кресла, старательно прижимаясь бедром к моему плечу. Интересно, эта девчонка хоть понимает, что делает? Девять из десяти парней моего возраста как минимум, захотели бы заглянуть ей под юбку. Я пока вполне мог держать себя в руках, должно быть потому, что регулярных тренировок под чутким руководством Реборна мне вполне хватало, чтобы выматываться по полной, хотя пубертатный период уже начинал давать о себе знать. Весна, чтоб её, ещё не началась, а меня уже так и тянет распустить руки.
Но пока я предавался размышлениям о вечном, Курокава решила проявить инициативу:
— Привет, я одноклассница Савады, — сказала она, подойдя к Ламбо.
Но она явно не ожидала последовавшей за его действиями реакции:
— Ты ве-е-едьма! — закричал Ламбо, не вежливо тыкая в неё пальцем. — Ведьма! Ведьма! Ведьма!!!
Я хихикнул, чуть не подавившись очередной печенькой. Вот тебе, Курокава, не стоит обижать маленьких!
— Он пародирует того ребёнка, — немного нервно предположила она, продолжая расчёсывать покрытые сыпью руки.
— Может, тебе дать таблетки от аллергии? — предложил я, обеспокоенный тем, что ещё немного, и она расчешет себя до крови. У меня была одноклассница с аллергией на обожаемую ею клубнику, так она сама просила всех останавливать её, как только она начинает чесаться, а то она сама не замечала, как раздирала пальцы в кровь.
— Нет-нет, — рассеянно сказала девушка. — Это просто мурашки. Кажется, я немного замёрзла.
К счастью, пять минут прошли довольно быстро, и, казалось бы, можно было вздохнуть спокойно, но нет – вернувшийся из будущего мелкий Ламбо вёл себя совершенно по-взрослому.
— О, молодой Вонгола, — сказал он, оглядываясь по сторонам. — Вы сделали ремонт? А то мне кажется, что раньше эта комната выглядела иначе...
Хару, увидев, что так напугавшего её «маньяка-извращенца» больше нет, спрыгнула с подлокотника.
— Ламбо-тян, ты в порядке? — обеспокоенно сказала она, удивив его подобным обращением. Выразив ей своё изумление, он уставился на сидящую на полу Куракаву.
— А что случилось с этой синьориной? — полюбопытствовал он у меня. Это выглядело довольно мило, и я даже подумал, что с таким Ламбо даже Курокава поладит, но она даже не обратила внимания на его слова, а откровенно скривилась и попыталась отогнать от себя ребёнка.
Ламбо сначала до глубины души оскорбился таким отношением, темболее от «такой милой девушки», а потом, когда понял, что застрял в этом теле, да ещё и не вернулся в обычное состояние спустя пять минут, забрался в самый тёмный угол и принялся рыдать. Честно говоря, с одной стороны, мне было его ужасно жалко, с другой – ну не мне же одному мучиться с телом не по возрасту? Вся эта ерунда прекратилась только через неделю и, к сожалению, мы так и не поняли, что за хрень приключилась с базукой. Надеюсь, такого больше не повторится, а то соседство с такой непредсказуемой машинерией уже начитает меня напрягать. В конце концов, где-то через полгода нам всем предстоит воспользоваться этими, с позволения сказать, плодами технического прогресса.
Ночью на кладбище всегда пусто, далеко не всем охота блуждать среди могильных камней даже при дневном свете, что уж говорить о сырой промозглой ночи? Но Ямамото выбрал время для своего визита как раз из этих соображений – никто не увидит и не услышит лишнего. Они с отцом и так приходили сюда довольно часто, так что надгробие семейной могилы была чистым, в отличие от многих соседних. Так что парень просто поставил в вазу букет из свежих белых хризантем и поджёг новые палочки благовоний.
Потом он достал из чехла биту, отступил на несколько шагов от могильного камня, и с первой же попытки смог разогнать оружие до нужной скорости. Лунный свет хищно блеснул на лезвии меча, отразившем непривычно серьёзное лицо Такеши. Он подошёл ближе, чётко и выверенно сначала опустился на одно колено, потом на другое, а затем сел в сейза[7] и положил катану на колени, провёл левой ладонью по лезвию, будто лаская оружие.
— Вот видишь, — сказал он, глядя на могильный камень. — Я всё делаю правильно. Пройдёт совсем немного времени, как Тсуна позволит мне испить из его сакадзуки[8], и я стану настоящим якудза. Наверное, я мог бы и сейчас поехать в Токио… Я помню то место, помню каждую мелочь… Но что с того, что у меня теперь есть меч, когда я почти не знаю, что с ним делать? Прости, я так долго занимался глупостями, так долго старался забыть свою боль… Я уже говорил тебе, что хотел покончить с собой? Наверное нет, ведь я в первый раз пришёл к тебе один, в первый раз так откровенен. Жить, или умереть, убивать, или умирать… Прежде, надо закончить все дела, а я ещё не отомстил за тебя, мама…
---------------------------------------------------------------------------------------------------------------------
[1] Сякухати (яп. 尺八 ) – продольная бамбуковая флейта, пришедшая в Японию из Китая в период Нара.
[2] Ракуго(яп. 落語, дословно «падающие слова») – японский литературный и театральный жанр, созданный в XVI—XVII веках. Под этим названием обычно известны миниатюры, исполняемые профессиональными рассказчиками (ракугока) на эстраде или сцене театра ёсэ. Как по форме, так и по содержанию ракуго разнообразны. Иногда они имеют характер анекдота, иногда же представляют собой довольно длинный рассказ.
[3] Цуба(яп. 鍔 ) – это деталь катаны, которая находится между рукояткой и лезвием меча. Многие думают, что она предназначена для защиты рук от оружия противника. Однако, первоначально она была создана для того, чтобы при поражении катаной врага, руки не соскользнули на лезвие и остались целы.
[4] Будо́ка(яп. 武道家, букв. «занимающийся боевыми искусствами») – японский термин, обозначающий тех, кто занимается японскими боевыми искусствами – будо. Иероглиф яп. 家 (ка) используется в японском языке примерно как суффикс –ист в русском языке: карате – каратека = каратист, дзюдо – дзюдока = дзюдоист и т.д.
[5] Кайтё(яп. 会長 )также кантё(яп. 館長 ) – звание в будо, присуждаемое, как правило будоке высокого уровня, который освоил все аспекты изучаемого будо, возглавившему организацию или школу. Кантё в большей степени должность чем титул, так что не факт, что его носит человек, который обладает высшими компетенциями и мастерством, а просто является формальным директором организации. Наиболее частый способ получения звания кайтё – основать свою школу и стать ее директором.
[6] Мандзю(яп. 饅頭 ) – вид вагаси, обычно – пирожок из пшеничной, гречишной или рисовой муки с начинкой из анко с сахаром. Запекается в форме. Имеется несколько вариаций с разными видами теста и начинки.
[7] Сейза(яп. 正座 ) – дословно означает «правильное сидение», традиционная японская поза сидения на коленях.
[8] Сакадзуки(яп. 杯 ) – традиционная посуда для саке, а так же обряд его распития. При приёме в клан шеф и новый член клана пьют саке из одной сакадзуки, так они становятся членами одной семьи.
Глава 12, Глава 13, Глава 14, Глава 15, Глава 16, Глава 17, Глава 18, Глава 19, Глава 20